Притча о судьбе - Мелли Т. Толлэм

Я внимательно оглядела Райкена, изучая защитную стойку его тела, серебристые волосы и прямой нос и, наконец, след от укуса на его шее.

Нет… Я покачала головой. Малахия никогда бы так не поступил. Он любил меня больше всего на свете.

Тогда почему знак требования на моей шее внезапно загорелся?

Я протянула руку, чтобы коснуться шрама на моей шее, ожидая реакции Райкена на это движение. Его пальцы сжались в кулаки, а глаза вспыхнули.

Чья-то рука обхватила мое запястье, и мои глаза встретились с ярко-медовыми радужками глаз Эулалии.

— Не дразни его слишком сильно. Он уже достиг своего переломного момента.

Я не дразнила его, а только проверяла его реакцию.

— Это не принадлежит ему, не так ли? — прошептала я, когда Габриэлла заняла место рядом со мной.

Матильда села рядом, когда Эулалия устремила взгляд вдаль.

— Я сказала этому мальчику, Брэндону, не давить на твои воспоминания, но он не послушал.

Брэндон уже должен быть далеко в пути. Я обыскала окружающие сады в поисках его и остальных, но они исчезли. Райкен, однако, был всего в пяти шагах от нас, и взгляд Эулалии заставил его застыть на месте.

— Не сейчас, Райкен, — сказала она.

Мужчина укрепил свою стойку, отказывая сдвинуться с места по чужой команде. Мой взгляд задержался на нем и на суровом выражении его лица, выражении, которое, клянусь, я видела много раз прежде.

— Ты что-нибудь вспомнила? — произнёс мелодичный нежный голос Габриэллы.

— Нет, — прошептала я, борясь с внезапным желанием разорвать метку на две части. — Скажите мне что-нибудь, что угодно, что отвлечет меня.

Брови Габриэллы нахмурились.

— Я не знаю, о чем сказать.

Что угодно, только не я и мои недостающие части.

— Эта твоя пара, — почти воскликнула я, отчаянно желая отвлечься. — Он твоя пара?

Тут лицо у меня вытянулось, и я моргнула. Я сказала что-то не так?

— Он не может быть моей парой… Для уз требуется магия, а у меня ее нет.

Я нахмурилась, изучая розовый оттенок мерцающей здесь ауры.

— О чем ты говоришь? У тебя есть магия. Я вижу это ясно как день. Она ярко-розовая… фуксия, на самом деле. Она говорит о магии.

Габриэлла отшатнулась.

— Что?

Заговорила Матильда, уставившись куда-то вдаль и почти не обращая на нас внимания.

— После столького времени, проведенного в Стране Фейри, ты должна была догадаться об этом, Габриэлла. Кто ты. Почему твои родители всегда были такими чрезмерно заботливыми. Как только подменыш прибывает в Страну Фейри, это только вопрос времени, когда его магия последует за ним, а у тебя было более чем достаточно времени.

Я проследила за взглядом Матильды, но перед ней не было ничего, кроме цветов. Когда я снова повернулась, глаза ее были пусты, тело неподвижно. Видение — она заглядывала в судьбу.

Матильды больше не было. Видение полностью завладело ее вниманием.

И проклятая метка Малахии удерживает все мои воспоминания. От нее нужно было избавиться.

Габриэлла что-то пробормотала мне на ухо, когда мой взгляд снова сфокусировался на Эулалии и хватке, которой она сжимала мое запястье.

— Отпусти мое запястье, — потребовала я.

Моя рука дернулась от отчаянного желания соскрести метку со своей кожи, но Эулалия держала крепко.

Она схватила меня за противоположное запястье, как только оно поднялось, и опустилась передо мной на колени.

— Насколько глубоко ты сейчас можешь заглядывать в ауры?

Боги, я сходила с ума. Я могла бы поклясться, что метка Малахии вонзается в мою кожу, словно маленькие острые уколы, пронзают меня. Ее не должно быть здесь. Ее нужно было убрать.

Прищурившись, я заметила, что воспоминания о времени, проведенном с Малахией, внезапно выходят на свет. С ним мои способности только усилились. Из-за него я больше не видела аур. Нет, я видела души.

— Я могу видеть все.

Матильда открыла глаза, и глаза встретились с моими.

В этих бледных радужках таился страх, перед чем, я не знала.

— Это неправильно, — начала она, качая головой и отступая назад. — Я потеряла контроль над ситуацией.

Она обвела взглядом сад в поисках выхода.

— Я… я больше не могу здесь оставаться. Если я останусь, это никогда не будет правильно.

Она пошевелилась, но Эулалия рванулась вперед, освобождая мои запястья. Пользуясь этой свободой, я впилась ногтями в кожу, раздирая метку, врезавшуюся в меня.

Все было неправильно, я была неправильная, все это было неправильно.

Лицо Матильды вытянулось, когда она бросила на меня последний взгляд.

— Мне жаль, Далия. Я больше не могу тебе помочь. Я никому не могу помочь.

Она бросилась бежать, концы ее платья зацепились за лианы и разорвали ткань, а Эулалия погналась за ней. По всему двору раздавались голоса, выкрикивающие мое имя.

Я проигнорировала зов. Мои мысли были заняты только одним человеком: Малахией.

Я чувствовала, как он дергает за цепь у меня в груди, как будто знал о моей попытке вырвать его права из моей шеи. Мои пальцы впились в ободранную кожу, царапая и царапая когтями. Кровь стекает по моей шее, покрывая кожу ладоней, и эта цепь дернула меня вперед, выбив дыхание из легких.

Он лгал мне. Он лгал мне обо всем.

— Далия! — крикнул голос, достаточно громкий, чтобы прервать суматоху, пробирающую меня до костей.

Мое запястье было оторвано от шеи, кровь теперь стекала с моей ладони вниз по всей длине руки. Серебристые глаза горели на моей шее.

— Прекрати это, — потребовал Райкен.

И вот так рывок Малахии прекратился. Все стихло, когда я уставилась в глаза Райкена, за исключением странного свистящего звука, который отдавался в моих барабанных перепонках. Были только он и я, ничего больше.

— Думаю, на сегодня достаточно общения, — ладонь Райкена прижалась к ране, глаза потемнели от ярости.

Редмонд резко затормозил перед нами.

— Провидица предупредила, чтобы они не давили.

Райкен прерывисто вздохнул и отпустил мое запястье, медленно отступая назад. Его взгляд метался между моими окровавленными пальцами и раной на моей шее.

— Займись ее ранами, Редмонд. Ей не нужен еще один шрам на этой шее. Тот, что сейчас там, причинил более чем достаточно повреждений.

С этими словами Райкен развернулся на пятках и умчался прочь, оставив меня гадать, что же я сделала такого неправильного.

К тому времени, когда Редмонд собрал припасы, царапины уже зажили, но метка Малахии осталась.