Виктория - значит Победа. Сердцу не прикажешь - Салма Кальк
В кабинете по-хозяйски расположился господин герцог Фрейсине, он смотрел на моего господина Фабиана, как на клопа в постели, и взгляд его выражал полное недоумение – что это тут вообще такое и как смеет находиться рядом с ним.
- Добрый день, господин герцог, - я приветствовала его реверансом по всем правилам, вежливость-то никто не отменял. – Если бы вы известили о намерении навестить меня, всем было бы проще.
- Мои намерения касаются только меня, - сообщил тот. – И сейчас мне нужно побеседовать с вами без свидетелей.
- Хорошо, только вам придётся пообещать, что вы не станете совершать в моём доме никаких магических действий, - язык всё равно что сам это сказал.
- Ничего я не собираюсь вам обещать, - покачал он головой. – Выйдите вон, - глянул он на господина Фабиана.
- Господин герцог, - сказала я тихо и холодно. – Вы не хозяин этого дома, и вы не можете приказывать моим людям.
Однако, весь его вид выражал – я сам знаю, что я могу, а что – нет, и не вам мне указывать. Господин же Фабиан просто поклонился мне и молча вышел. Эх, где там наш господин граф?
Гость же невозмутимо бросил на дверь своё суровое заклятье, но я глянула и поняла – если что, смогу взломать, вижу, как это сделать.
- Что вы собирались сказать мне? – хотелось упереть руки в боки, или сунуть их в виртуальные карманы несуществующих брюк.
- Я хотел сказать, что вы возмутительно обращаетесь со своей репутацией, - заявил он с ходу.
Ну вот ещё, репутация. Не его собачье дело моя репутация.
- Вы полагаете? – подняла я бровь.
- Уверен в этом. Наблюдал вчера у Монгранов своими глазами.
А вчера у Монгранов я поболтала со всеми, до кого успела дойти. Просто для того, чтобы моё имя не связывали только лишь с именем виконта. Просто это Викторьенн де ла Шуэтт, она вечно болтает со всеми. С де Люсом о некромантии, с де Ренелем о разбойниках, которых поймали три дня тому, с де Пьерси о последних известиях из далёких восточных стран – там не было ничего особенного, но с ним-то регулярно связываются и сообщают, отчего бы не послушать о последних сообщениях? И при том я отчаянно лавировала и избегала оказываться поблизости от господина герцога. Я сомневалась, что он вздумает беседовать со мной на виду у всей залы – это принц так мог, ну да у него было официальное дело о моём наследстве и имуществе, а у этого-то нет ничего подобного. И по местным меркам явный интерес такой фигуры к фигуре вроде меня – мезальянс, как мне вчера определённо сказала госпожа де Монгран, и не может сулить мне ничего хорошего.
- И отчего же тогда вы сейчас рушите остатки той репутации? – интересуюсь с усмешкой. – Второй раз подряд являетесь ко мне в дом, запираетесь со мной, да ещё и пытаетесь сделать так, чтобы никто не услышал нашу беседу и не смог подтвердить, что она носит исключительно деловой характер и ничего личного. Никто же не поверит, что вы у меня собрались капусту покупать, - и смотрю на него пристально.
- Что? – не понимает он. – Какую, к чертям, капусту?
- Обыкновенную, у меня неплохая, - пожимаю плечами. – Часть урожая мы посолили, по незнакомому здесь рецепту, и пока предлагаем с осторожностью. Но есть и свежая, условия хранения наилучшие из возможных, магическая консервация. Желаете?
- Вы издеваетесь? - интересуется он.
- Ни в малейшей степени. Вы не так давно прибыли в город, у вас дом и люди, людей необходимо кормить. Вы можете приобрести продовольствие у моих коллег Курби или Брассье, но можете и у меня. Магической консервацией, насколько я знаю, никто из них не пользуется, и они хранят припасы обычным образом.
- Какие, к дьяволу, припасы? Вы почему мне голову морочите?
- Даже и не думала. Отчаянно пытаюсь придать вашему посещению видимость хоть каких-то приличий. Это вы заговорили о репутации, вовсе не я.
- Я заговорил о репутации потому, что вы ведёте себя недопустимо.
- А вы? – кажется, я веду себя недопустимо именно сейчас, потому что формально между нами пропасть.
Ему именно что можно почти всё, а я так, мелкая сошка. Могущественного мужа нет, титула нет, да и вообще женщина. Уж куда там ко мне с добром, да?
- Госпожа де ла Шуэтт, я ясно обозначил свои намерения в отношении вас. И я жду, что вы будете вести себя сообразно этим намерениям, - он очень нехорошо сощурился.
- Ваши намерения – ваша односторонняя… инициатива. Вы не изволили прояснить ваши намерения до конца. Я не дала вам согласия принимать вас в моём доме и полагать, что понимаю ваши намерения и готова в них участвовать. Вы отказались отвечать на некоторые прямые вопросы, и оттого не пользуетесь моим доверием.
Помирать – так с музыкой, да? Сказать всё и сразу.
- Вы слишком много болтаете, - сообщил он, стремительно поднялся и схватил меня за обе руки. – Прекратите уже болтать и слушайте, что вам говорят, ясно?
Хорошо так схватил, не удивлюсь, если синяки останутся.
И как раз в этот момент запирающее заклятье ломается с треском и блеском – кому как, а мне прямо показалось, что я услышала тот треск. И на пороге появляется господин граф.
- Фрейсине, что вы себе позволяете? – интересуется он.
- Ренар? – морщится герцог и отпускает меня. – Что вы здесь делаете?
Мне очень хочется потереть запястья, но я просто стряхиваю руки и жду, что будет.
- Готов спросить вас о том же, - господин граф спокоен, но я отчётливо вижу – он силён и могуч, и сила дражайшего господина герцога ему в подмётки не годится. - Я участвую в жизни госпожи де ла Шуэтт по её просьбе и с её согласия. А вы?
Мне так и хочется сказать – и не просил его никто, и без согласия, и вообще, но я жду. Мне любопытно, что скажет дражайший господин герцог. Начнёт уповать на то, что он выше нас всех по статусу? И мы все прах под его ногами?
