Чужая невеста - Анна Сергеевна Платунова
Все это так напомнило мне мои детские мечты. Когда мне было лет тринадцать-четырнадцать, я любила, забравшись в постель, грезить перед сном о лучшей подруге, с которой мы сплетничаем обо всем на свете, но больше всего о балах и женихах. Кто бы мог подумать, что мои желания исполнятся таким уродливым образом!
— Я его не узнаю, — сразу сказала Вель, словно продолжив начатый перед обедом разговор. — Хотя сразу, когда увидела, подумала, что он очень похож на Фрейна. И похож, и не похож. Глаза, волосы, овал лица… Но нос больше и губы другие.
Она села прямо, впуская холод под одеяло, так что я, пригревшаяся и чуть-чуть разморенная после мороза и сытного обеда, недовольно заворчала и уложила Веелу обратно на подушку.
— Слушай, а ты не видела у него на груди флакона с кровью? — спросила Вель.
Она больше не пыталась вылезти наружу, повернулась набок лицом ко мне.
Я пожала плечами. Если Фрейн и носил флакон на груди, тот был надежно скрыт одеждой.
— А что?
— Да вот думаю… В закрытых лабораториях моего дяди постоянно изучают свойства крови одаренных, а потом появляются новые артефакты вроде эхо-кварцев. Еще несколько месяцев назад ничего подобного и в помине не было. Что, если они научились использовать кровь людей с даром иллюзий для того, чтобы создавать личины?
— Хм… Это имеет смысл. Но разве кровь не должна выдыхаться во флаконе? Терять свойства?
— Возможно. Но Фрейну и не надо долго носить чужое лицо. Кажется, отец собирается сегодня раскрыть его инкогнито.
Веела тревожно посмотрела на меня.
— И сообщить о помолвке…
Сердце скрутило болью, но я ведь знала, что так будет.
— Ты можешь мне рассказать, что он за человек? — спросила я.
После подслушанного по дороге разговора я надеялась, что Фрейн не так плох. Что, если получится склонить его на свою сторону?
— Я с ним мало общалась. — Веела покачала головой. — Но, если он такой же, как Брайс… Я не просто так сопротивлялась нашей свадьбе.
Веела вздохнула и стиснула губы: похоже, она ужасно злилась на Брайса.
— Расскажешь? — осторожно спросила я. — Если я узнаю, каков Брайс, может, пойму, чего ждать от Фрейна?
— Брайс. — Вель произнесла его имя с ненавистью. — Обаятельный, умный, обходительный. Самый красивый из трех братьев. Видела бы ты восхищенные женские взгляды, обращенные на него. И неважно, сколько лет представительнице женского пола: пять или пятьдесят пять — его обожают и едва ли не падают в обморок от счастья, если Брайс удостаивает их мимолетной улыбкой.
— Обаятельный и умный? — повторила я. — Звучит неплохо…
— Ага, — выплюнула Вель и добавила смачное ругательство, явно подслушанное у Ронана. — Ненавижу эту тварь.
— Ого…
— Меня с самого рождения предназначали в невесты среднему принцу: хоть дядя и спрашивал, кого я предпочитаю, он вовсе не горел желанием видеть меня матерью будущих наследников и женой Ивейла. Но тут старший сын Аврелиана погиб так внезапно… Конечно, отец вцепился в эту возможность для меня и для себя. Когда я выйду замуж за Брайса, он обретет при дворе огромную власть. Так что гибель Ивейла меня скорее опечалила: я поняла, что теперь отец от меня никогда не отстанет. Так вот, Брайс…
Веела повернулась на спину и уставилась в потолок.
— О нашей будущей помолвке было известно с детства. Я отлично помню, как меня представили ему в возрасте десяти лет. Ему исполнялось тринадцать. Во дворце в честь его дня рождения организовали детский праздник, куда пригласили множество отпрысков влиятельных семей. Я смотрела на белокурого мальчика и была совершенно им очарована. Такая милая светлая улыбка и ямочки на щеках. Во время танца он держал меня за руку, а я ловила на себе завистливые взгляды девочек и пребывала на седьмом небе от счастья. А потом…
Вель замолчала. Я приподнялась на локте и увидела, что она смаргивает слезы.
— Потом мы стали играть в прятки. Разбежались по дворцу. Я укрылась в нише, за постаментом со старинной вазой, и случайно разбила ее. Водил Брайс, он быстро нашел меня по звону и грохоту, встал напротив, уперев руки в бока, и сказал: «Ай-ай, кто это у нас такой неуклюжий?» Я чуть со стыда не сгорела. Меня ждала выволочка от отца за неподобающее юной княжне поведение, ведь, по его мнению, я должна перемещаться в пространстве, не касаясь ногами пола. Я попросила Брайса не выдавать меня.
— А он? — спросила я.
Конечно, выдал, иначе Веела не боролась бы сейчас со слезами. Но Брайсу едва исполнилось тринадцать. Всего лишь вредный мальчишка…
— Он сказал, что не выдаст, если я понесу наказание. Он собрал черепки, сложил их на стул и сказал, что я должна просидеть на осколках до тех пор, пока он не позволит мне встать.
А вот это уже посерьезнее, чем простая выходка вредного мальчишки.
— Ты села? — в ужасе спросила я. — Не поранилась?
— Да, я села, — призналась Вель и всхлипнула. — Гнев отца пугал меня сильнее порезов. И нет, я не поранилась, хотя и боялась пошевелиться. Я провела на этом стуле несколько долгих минут. И все это время Брайс смеялся, говорил, какая я нелепая, похожа на курицу-наседку, а еще шатал стул.
— Вот урод! — воскликнула я.
— Ага. А самое отвратительное, что он все равно рассказал обо всем и своему отцу, и моему.
Спасибо Рону за неисчерпаемый кладезь ругательств, потому что ни одно цензурное слово сейчас на ум не приходило.
— Мне было шестнадцать, когда меня пригласили во дворец на первый настоящий бал. Прическа, туфельки, платье с открытым декольте. Я чувствовала себя такой взрослой и такой беззащитной. Брайс подошел ко мне. Он вырос, возмужал, стал еще красивее и, кажется, совсем забыл о своей гнусной выходке. И я подумала, что он на самом деле забыл. Мы оба были детьми. Дети меняются. Все время рядом со мной он вел себя безукоризненно, лучший партнер по танцам, которого можно желать, самый галантный кавалер. На него снова смотрели с восхищением, а на меня с ревностью. А потом Брайс объявил о благотворительном аукционе. Это так благородно — собрать средства для помощи людям, оставшимся без крыши над головой в маленьком городке на южной
