Маскарад сердец - Кейти Роуз Пул
Почти получилось её запутать. Почти. Но он больше не смотрел ей в глаза, и голос дрогнул совсем чуть-чуть.
— Мне пора готовиться к следующей лекции, — резко сказал он, делая шаг, чтобы пройти мимо неё. — Так что если это всё…
— Это ты, правда? — тихо спросила Марлоу.
Фишер замолчал, внимательно всматриваясь в неё.
— Это ты помог Вейлу создать… — Марлоу с трудом проглотила комок в горле, — заклинание Подчинения.
Ведь всё складывалось именно так, правда? Кто ещё в этой Академии был обязан Вейлу всем, что у него есть? Кто ещё задолжал ему целую жизнь — свою и своих близких?
Фишер сжал губы в тонкую линию. Возможно, он уже понял, что отрицать бессмысленно.
— Откуда ты об этом знаешь? — тихо спросил он.
— Я охотник на проклятия, — ответила Марлоу, рассчитывая, что он сам свяжет факты. — Фишер… зачем ты это сделал? Зачем помог ему?
Он сжал челюсть и отвёл взгляд.
— Ты правда хочешь знать?
Марлоу кивнула.
— Мой отец всю жизнь рыбачил в открытом море. Его отец тоже. Выходил на воду перед рассветом, ловил светящихся рыб для фонарщиков. Я начал ходить с ним на промысел, когда мне было три. Чистил рыбу раньше, чем научился завязывать шнурки. Всегда думал, что так и проживу жизнь — на Болотах, с отцом, пока не сменю его.
— А потом ты поступил в Академию Вейла, — тихо сказала Марлоу.
— Всё это казалось случайностью, — покачал головой Фишер. — Учительница, которая приходила в наши кварталы… ты, наверное, помнишь мисс Крейн? Она заметила, что у меня талант к чтению. Стала приносить мне книги. У неё был двоюродный брат, работавший сторожем в одной из академий магии. Он тайком принёс мне старые вступительные тесты. Я учил их по утрам на лодке, пока ждали улов. Когда мне исполнилось семнадцать, мисс Крейн начала собирать деньги по соседям, чтобы оплатить экзамен. Но к началу приёма она собрала только половину нужной суммы. И вот тогда… — он сделал паузу, — как именно это случилось, я до сих пор не понимаю… но Вейл узнал о ней. Узнал обо мне.
— Он дал тебе деньги на экзамен, — сказала Марлоу. Об этом говорила вся округа. Она до сих пор помнила то робкое, осторожное ликование, которое тогда охватило Болотa. Такое счастье не выпадало детям вроде них.
Фишер кивнул:
— А когда я сдал, он дал мне стипендию на учёбу в Академии. Лично следил за моими успехами. Годы он был очень добр ко мне. Даже приглашал на чай раз-два — просто чтобы поговорить о занятиях. Я был ему благодарен.
— Тогда как ты оказался у Жнецов, создавая для них проклятия? — спросила Марлоу, скрестив руки на груди.
Фишер провёл рукой по лицу:
— Мой отец… он честный, трудолюбивый человек. Таких в этом городе мало. Ему пришлось занять денег у ростовщика — лодку ремонтировать нужно было. Ну, а дальше ты знаешь, как бывает.
Марлоу кивнула. Она знала.
— Когда он не смог выплатить долг достаточно быстро, они решили забрать у него зрение, — тихо сказал Фишер. — Он, конечно, мне ничего не сказал. Даже матери не признался. Я узнал об этом от одного из матросов, который случайно подслушал разговор. Я умолял отца позволить мне бросить Академию, чтобы самому выплатить долг. Он сказал, что если я это сделаю, больше никогда со мной не заговорит. И я сделал единственное, что мог. Пошёл к Жнецам. Они знали, что я учусь в библиотеке Вейла — все знали. Они сказали, что спишут долг без вопросов, если я начну работать на них. Что мне оставалось?
— Ты понимаешь, что это, скорее всего, была ловушка? — мягко сказала Марлоу. — Если Жнецы знали, что ты заклинатель, они просто ждали удобного случая, чтобы втянуть тебя в свои дела.
Фишер пожал плечами. Он выглядел измождённым — ещё более усталым, чем та женщина, с которой Марлоу столкнулась утром. Эта усталость была другого рода, та самая, что Марлоу хорошо знала по людям из Болот. Усталость, когда из тебя выжали всю надежду, до последней капли.
— Да, я думал об этом, — сказал он глухо. — Но какая теперь разница? Как только ты туда попал, выхода уже нет.
Марлоу стало его жаль. Он стал заклинателем, думая, что это даст ему шанс выбраться из грязи. А вместо этого это стало ещё одной цепью, что тянула его обратно на дно.
— Я сделал то, что должен был, чтобы защитить отца, — тихо сказал Фишер. — А потом… потом твоя мать начала работать на Вейла. И она слишком хорошо знала болота, чтобы не догадаться, чем я занимаюсь. Ну, а дальше ты сама понимаешь.
У Марлоу сжалось горло. Она знала, что её мать могла быть жестокой, но неужели настолько? Неужели Кассандра действительно могла так хладнокровно шантажировать Фишера, парня, который просто пытался выжить, играя теми картами, что выпали ему от жизни?
— Она не требовала с меня денег, — продолжил Фишер. — Видимо, понимала моё положение. Вместо этого сделала меня информатором. Я сдал ей десятки других заклинателей, которые подрабатывали созданием проклятий. Когда она исчезла… я почувствовал облегчение. Прости. Но это правда. А вскоре после этого ко мне пришёл Вейл. Сказал, что ему нужна помощь с особым проектом. Я доверял ему. Мне показалось, что это шанс. Я согласился.
— Ты был ему предан, — сказала Марлоу.
— Был, — подтвердил Фишер. — Сначала он просто просил помочь с ингредиентами. Потом у него начали возникать трудности с самим заклинанием. Оно было сложным, с кучей переменных, и всё нужно было сделать идеально. Он просил о помощи всё чаще… и в итоге я узнал, что он на самом деле пытается создать. Какое заклинание я ему помогаю сделать.
Марлоу передёрнуло.
— Когда я понял правду, хотел сказать, что больше не буду в этом участвовать. Что не смогу помогать в такой… мерзости. Но я знал, что не могу позволить себе потерять место в библиотеке. Если бы я перестал делать проклятия для Жнецов, они бы вспомнили о долге моего отца.
— И ты продолжил работать на Вейла.
Фишер кивнул:
— Мне стыдно. Очень стыдно, что я вообще к этому прикоснулся. Но я не могу сказать, что теперь бы поступил иначе.
Марлоу молчала. Она верила ему. Верила в его сожаление. Но знала и другое — он сделал тот же выбор, который приходилось делать многим в этом городе. Тот же выбор, который, наверное, когда-то сделала и её мать. Как Кассандра всегда говорила: в Каразе ты
