Неприкаянная - Анна Шнайдер
— Шах сказал, что собирался с тобой сделать?
***
Каролине никогда в жизни не было настолько тяжело говорить. Однако с каждым словом она ощущала себя так, будто вскрывает старые гнойники. Да, больно, неприятно, мерзко, но необходимо.
С кем ещё делиться всей этой гадостью, как не с Морганом?
— Возможно, он сказал бы, — произнесла Каролина, не удержавшись от всхлипа. — Но мама не спрашивала. Наверное, она боялась услышать ответ. Она тогда просто посмотрела на меня умоляюще — и я сразу поняла: не смогу не согласиться. Я, конечно, сама хотела спасти брата, но цена… Да и не простили бы меня родители, если бы я заупрямилась. Это было очевидно, и мне кажется: если бы я тогда не согласилась моментально, мама сказала бы мне это. Но хорошо, что ей не пришлось угрожать… Мне и без этого тяжело вспоминать, как я дала согласие и Шах отправил маму восвояси, заявив, что я остаюсь у него на год. Ровно через год, в тот же день и час, за мной надо будет прийти, а до этого никаких встреч. И вещей мне не приносить — всем он меня сам обеспечит.
Каролина сглотнула, вспоминая волну паники, которая накрыла её сразу после ухода мамы. Она усиливалась, стоило только посмотреть на многозначительную усмешку Шаха.
— Он не бил меня, — сказала она ещё тише, чем раньше, — но это был единственный плюс. В остальном… относился ко мне хуже, чем к животному. Ела я на полу, приборов он мне не выдавал, кормил только мусорной кашей, которую приходилось лакать из миски, будто я на самом деле собака. Иногда, очень редко, он кидал мне недоеденные куриные кости. Поначалу я брезговала, но где-то месяца через три стала обгладывать с них мясо — кашу видеть уже просто не могла… Спала я на матрасе, брошенном на пол, жёстком и вонючем. Шах никогда его не стирал. Я пыталась сама, но у меня не вышло выполоскать из него всю вонь. Одежда… Шах дал мне только одно платье на смену. Бельё не дал вовсе, сказав, что хватит с меня и одной тряпки. Я старалась стирать каждый день — всё быстро пачкалось, так как дома у Шаха я не сидела на месте, а убиралась. Только готовить он мне не позволял — я делала лишь кашу, которую ела сама. Часто болела. Шах объяснил, что всё это — и мои неудобства, и болезни, — плата за жизнь брата. Как думаешь, это правда, Морган?
Рид ответил, не задумавшись:
— Если Кристофер действительно был на пороге смерти — да, Каролина, правда. Шах должен был взять очень высокую плату. Возможно, если бы ты не была шаманом с проснувшейся силой, он поступал бы с тобой гораздо хуже. Но Шах, как я понимаю, рассчитывал оставить тебя у себя.
— Да, — с трудом кивнула Каролина, содрогнувшись от отвращения. — Я узнала об этом в день перед возвращением домой. Шах признался, что, если бы я не оказалась безнадёжной ученицей, он не отпустил бы меня, а вырастил и женился на мне. Очень ругался, говорил, что такой бездарности в жизни не видел. А я стояла и радовалась, что оказалась безнадёжной, думая только о том, что с удовольствием отказалась бы от этого шаманского дара…
— Не надо так говорить, — Морган сжал её ладони. Прикосновение было настолько приятным, что Каролине даже не хотелось заканчивать свой рассказ, но придётся. Иначе за ними прибудет патруль. — Если бы не твой дар, Шах бы тебя не пожалел. Он не из тех людей, которые жалеют маленьких девочек.
— Я тогда уже не была маленькой, — пробормотала Каролина, вспомнив то, что она предпочла бы не рассказывать, но Морган ведь сказал, что нужно рассказать всё. — На вторую неделю пребывания у Шаха у меня на фоне испуга впервые в жизни начались лунные дни. Я запаниковала, думала, что это он надо мной экспериментирует из-за Кристофера, но Шах только посмеялся. Объяснил мне, что это такое, а потом сказал, что ему нужна моя кровь. И поскольку он мне не доверяет, то будет сам её собирать.
Ладони Моргана успокаивающе погладили запястья Каролины, и она задрожала, вспомнив, как ненавидела эти моменты, когда Шах устанавливал между её ног нечто похожее на маску с трубкой и контейнером, который прикреплял к её бедру. Ходить в туалет с такой конструкцией было совершенно невозможно, поправлять её каждый раз Шах отказывался, — приходилось терпеть до вечера.
— В крови вообще много энергии, — произнёс Морган негромко, продолжая гладить запястья Каролины. — Особенно в такой. Для Шаха это было всё равно что бриллиант для нищенки.
— Я знаю, — вздохнула Каролина. — Позже он показывал мне, какие амулеты можно сделать, используя мою кровь. И какие заклинания работают только с ней. Я впечатлилась, но не в том смысле, в котором он думал, — проклятье вечного бесплодия меня ужаснуло, а не вдохновило. И отвары для прерывания беременности. Гадость! Вообще всё, что делал Шах, казалось мне отвратительным. Я не помню ни одного случая, когда он совершил бы что-то хорошее. А ведь я часто присутствовала при его встречах с посетителями. Он кидал на меня заклятье отвлечения и приказывал тихо сидеть на одном месте и мотать на ус. Точнее, так он делал первые полгода. Потом перестал. Видимо, понял, что я безнадёжна и неисправима.
— Скорее всего.
— Учиться у Шаха мне было сложно, хотя я старалась, — проговорила Каролина и, осмелев, сама погладила руки Моргана в ответ. Он замер, но она, боясь потерять настрой и мысль, быстро продолжила, предпочитая не думать о его реакции: — Ради Криса, не ради себя. Сложно не только потому, что я постоянно болела. Не припомню ни одного дня, когда у меня не ныло бы что-нибудь, а уж температура и испарина на лбу и вовсе были моими вечными спутниками. Просто то, что показывал Шах… Это было невозможно, Морган. Надеюсь, ты не станешь делать со мной ничего подобного!
— Не стану, — шепнул мужчина сочувственно, и Каролина закусила губу, чтобы не разреветься.
— Шах утверждал, что шаманы берут силу в живых людях, — проговорила девушка быстро и поморщилась. — Про природу упоминал, но вскользь, говорил, что это слишком
