Папа по контракту, или Дракона нет, но вы держитесь! - Селина Катрин
Что ж, если дети не видели воздушных змеев, значит, самое время их показать. Палки и верёвка нашлись в забытом углу хозяйственной части замка. Ткань любезно принесла одна из служанок. Это был свёрток старых, но ещё крепких и плотных платков, от которых пахло лавандой. А вот нож пришлось просить у Аянэ.
Мы пошли строить змеев на задний двор замка близ декоративного пруда с горбатым мостиком и красно-золотыми карпами. Сём и Рём, когда осознали, что «запускать змеев» – не какая-то аллегория к наказанию, а самое что ни на есть развлечение, пришли в восторг. Они принялись мастерить своих змеев с таким энтузиазмом, будто это были не игрушки, а личные боевые машины. Теон помогал мне с натяжкой ткани, а Юми деловито бегала туда-сюда, принося и унося куски ткани и нитки.
Первый запуск был, мягко говоря, неудачным. Сём побежал против ветра, змей сделал несколько жалких пируэтов и врезался в миниатюрное изогнутое дерево. Зато второй вышел значительно лучше: змей Теона взмыл вверх, расправив тканевые крылья, а Юми восторженно захлопала в ладоши.
Следующие два часа пролетели как одно мгновение. Дети бегали по двору, пытались запустить каждый свою игрушку и смеялись, когда очередной «облачный парусник» (так здесь называли это развлечение) врезался в дерево или путался в кустах. Юми визжала от восторга, когда её первый змей наконец поднялся в воздух, а Сём и Рём, приободрившись и убедившись, что их не собираются ругать, хохотали так заразительно, что даже Аянэ выглянула во двор.
К вечеру я окончательно выбился из сил. Временные сандалии нещадно натёрли ноги, рубашка прилипла к спине от пота, а плечи ныли от постоянных попыток удержать змея на ветру. Но измазанные в пыли и поте детские лица светились такой неподдельной радостью, что я поймал себя на мысли – это того стоило. Когда Теон помогал Юми с облачным парусником, близнецы подошли и спросили, не сильно ли у меня болит нога. Очевидно, детей никто никогда не учил извиняться, но… я действительно на них не злился. Больше думал и перебирал в голове занятия, которым могу научить мальчишек.
– Всё в порядке. Вот бегаю же с вами, – ответил, и они переглянулись с облегчением.
На ужин мы опоздали. Аянэ выходила трижды на крыльцо и давала знак, что всё готово, но уставшие и в кои-то веки повеселившиеся дети ни в какую не хотели идти есть гречневую лапшу с овощами.
Когда окончательно стемнело и наступило время ложиться спать, Юми потянула меня за рукав и попросила почитать сказку на ночь. Я нахмурился.
– А разве ваша мама это не делает?
– Так нет её до сих пор, – пожала плечами девочка.
– Как нет? – Я обескураженно обернулся на Аянэ. В конце концов, она должна быть в курсе, где хозяйка. Замок большой, но у меня как-то не возникло и мысли, что за всё то время, что мы играли во дворе, Киора так и не вернулась домой. Я вообще-то поговорить с ней хотел, ведь так и не обсудили, что детям не стоит пудрить мозги таким количеством «магии». Сказки про волшебников и драконов – это, конечно, хорошо, но они должны быть в разумных дозах!
– Госпожа не предупреждает, когда покидает Кураяма-дзё на продолжительное время.
О-бал-деть! Так эта мамаша, значит, ещё в командировку намылилась, не предупредив?!
Возмущению не было предела.
«Ванька, стоп-стоп! – отчаянно засигналил мозг. – Всё свое недовольство ты выскажешь ей лично, а сейчас надо уложить детей спать».
Я шумно вдохнул. Выдохнул. Ещё раз посмотрел на детские моськи, на которых было написано неприкрытое любопытство. Ну да, сегодня их нянь показал что-то новое, чего они раньше не делали.
– Пойдёмте для начала покажете свои комнаты, а то я в них никогда не был. Провожу заодно, – тихо пробормотал.
Дети радостно схватили за руки и отправились показывать… Направо, налево, вверх, направо… Ну не Курятник, а Лабиринт Минотавра.
– Это наша комната, – заголосили близнецы в унисон, распахнув раздвижные двери с такой гордостью, будто представили вход в сокровищницу древнего храма.
Я замер, не зная, как реагировать.
Комната была настолько пустой, что аж звенела. Две аккуратно сложенные стопки футонов у дальней стены, небольшая циновка на полу и круглый столик, один светильник из рисовой бумаги, и… всё. Никаких игрушек, книг, каких-то личных вещей. Только стены и окно, затянутое тонкой бумагой, сквозь которую пробивался мягкий свет фонарей из сада. Да, тут висели какие-то пергаменты с картинами, была парочка ваз по углам, стоял сундук явно для одежды, но в целом…
Я попытался припомнить свою комнату в двенадцать лет: яркие постеры с любимыми актерами, полки, уставленные игрушками из наборов шоколадных яиц, всевозможные роботы и динозавры, магнитный конструктор, тонны пластмассовой фигни, на которую мама вечно наступала и кричала, что всё выкинет, если я не приберусь. Нет, конечно, она ничего не выкидывала, но сам факт… Нормальная комната подростка не должна так выглядеть.
– А Теон здесь живёт, – объявил Сём, на ходу отодвигая следующую дверь.
Внутри было… ещё скромнее.
На полу лежал всего один матрас, аккуратно сложенный в углу. Небольшая тумба из чёрного лакированного дерева, на которой стояли крошечная лампа и подставка для благовоний.
Небольшим облегчением стала комната Юми. В отличие от мальчишеских спален, здесь были стол с альбомами для рисования, многочисленные кисти, узкий стеллаж с книгами и свитками, а на стене рядом с окном, прямо над разложенным толстым футоном, располагалась полка, уставленная очень красивыми куклами с азиатской внешностью. Я даже машинально подошёл ближе, рассматривая столь необычные (для меня, ясное дело) игрушки. Куклы были одеты в крошечные шёлковые кимоно, их лица имели забавную треугольную форму с острым подбородком, огромные глаза и густую чёлку. Но… пыль. Пыль покрывала каждую из них тонким слоем.
«Эх, Юми, – подумал я. – Да ты, кажется, не особо любишь играть с этими красавицами, верно?»
– Ивэнь, вот, прочти вот это. Это легенда о низвержении богини Авроры! – Девочка радостно вручила мне книгу.
– Юми, я не умею чи… – начал я и осёкся.
Я хотел сказать «я не умею читать иероглифы», но следующая мысль буквально прострелила. Вообще-то я не умею и разговаривать на любом другом языке, кроме родного. Всё это время, что я провёл на острове Морской Лотос, с той самой секунды, как открыл глаза, я слышал, понимал и отвечал на местную речь, как само собой разумеющееся. Я мог спорить с детьми, шутить, объяснять им разницу между добром и злом, торговаться с продавцами в Живой Бухте, но всё это… на чужом языке. Это
