Дуэт с герцогом сирен - Элис Кова
Меня вновь накрывает чувство вины. Имею ли я право называться капитаном, когда из-за меня погибли все мои матросы? Великий капитан Виктория, за эти годы не потерявшая ни одного члена экипажа, в один момент лишилась всех разом.
«Что, если…» – снова неотступно крутится в голове.
В самые темные ночи, когда собственный разум изводит меня почище всяких врагов, я не в силах прогнать настойчивый вопрос: может, для окружающих было бы лучше вообще никогда меня не встречать? Сомнения отравляют кровь, подпитывают мышцы, заставляя трудиться без устали. Вдруг, если приложить достаточно усилий, однажды я смогу стать достойной их преданности и восхищения?
– Ваша святость, – поднимает голову Лусия, вырывая меня из потока мыслей, – мне нужна ваша помощь.
До сих пор странно слышать, как меня называют «святостью», но сейчас вряд ли подходящее время убеждать ее обращаться ко мне иначе.
– Какая именно?
– Повисите над ним.
– П-прости? – Даже мысленно я слегка заикаюсь от потрясения.
– Горизонтально – носом к носу, ногами к хвосту.
– Зачем?
– Он собственноручно помазал вас песнями древних… – Сделав паузу в объяснениях, Лусия подхватывает куплет песни, присоединяясь к звучащему издалека голосу Фенни. – Вы – будто мост между их силой и его магией, а я… – нахмурившись, она кривит губы, – у меня не хватит сил, чтобы исцелить его в одиночку.
– Будет больно? – уточняю я, уже направляясь в ее сторону.
Слегка оттолкнувшись от каменного пола, зависаю где-то посередине между его кроватью и потолком. Я уже зашла слишком далеко, чтобы его спасти, и не намерена останавливаться сейчас. К тому же лучший шанс добиться своего – помочь ему выжить. Тогда он будет у меня в долгу.
– Нет.
– Хорошо.
Легко двигая ногами и запястьями, зависаю прямо над ним, четко сознавая, в каком мы сейчас положении. Прошло уже полдесятка лет с тех пор, как я в последний раз была с мужчиной, и исходящий от его тела жар слишком живо напоминает об этом. Внутри свернулось желание, напрочь игнорируя очевидный факт, что сейчас для этого не время и не место. Загоняю его подальше. За минувшие годы я отлично научилась подавлять эмоции и порывы, не позволяя им взять надо мной верх.
– Ниже, пожалуйста. И положите руки ему на виски, пониже моих.
– Мне же нельзя к нему прикасаться.
– Сейчас это на пользу. – В ее словах звучит отчаяние. Не знаю насчет «пользы», но, кажется, Лусию это мало волнует. И я ее понимаю. Лежи передо мной Эми, я бы нарушила все правила, чтобы ее спасти, и плевать на всех древних богов.
Несколько неловких движений, и я спускаюсь настолько, чтобы спокойно дотянуться до его висков. Лусия чуть приподнимает руки, и я просовываю под них свои ладони, провожу кончиками пальцев по коже герцога.
По телу пробегает дрожь, как в прошлый раз, когда я к нему прикасалась. Сейчас я будто угорь, наэлектризованный с ног до головы. На краткий миг в мире воцаряется тишина, лишь где-то в отдалении пульсирует музыка.
Я слегка приоткрываю губы. Обволакивающее герцога сияние меняет цвет с нежно-серебристого на теплый, золотой. Пузырьков становится все больше. Они возникают теперь не только на его коже, но и на моей, плывут вверх и будто пытаются увлечь меня за собой. Но я не в силах оторвать рук от герцога. Мы словно приклеились друг к другу.
Во мне борются влечение и отвращение. Тяга к нему все усиливается, но в равной мере растет и желание освободиться. В игру вступает любопытство, предлагая понаблюдать, что будет дальше. Моя решимость подпитывается побуждением его спасти – нельзя бросать того, кто попал в беду, однако тихие шепотки в глубине сознания настойчиво напоминают, что именно этот мужчина похитил меня и, вероятно, обрек на беды мою семью. Все услышанные прежде истории и инстинкты моряка подсказывают, что сейчас подо мной лежит заклятый враг. Нужно лишь немного сдвинуть руки и вцепиться ему в горло.
Нет, я не намерена отвечать жестокостью на жестокость. Я уже сделала выбор и добровольно взяла на себя обязательства, а потому пойду до конца.
На мгновение возникает пауза, будто целый мир затаил дыхание. Ни движения, ни звука.
Затем тишину нарушает другая мелодия; не та, которую сирены пели для его исцеления, а совершенно новая. Потом вступает другая, диссонирующая с той, которая с той давней ночи запечатлелась у меня в душе. Две эти песни схлестываются с третьей, исполнитель которой едва сдерживает вой.
Какофония звуков все нарастает, и свет становится ярче. Я больше не ощущаю ни пузырьков на коже, ни потоков вокруг себя.
А вскоре по глазам ударяет солнечный свет, заставляя на миг ослепнуть.
Восемь
Внезапно я переношусь на пляж с белым, как кость, песком, настолько мелким, что кажется, будто он мерцает и переливается всеми цветами радуги. Волны бьются о мощные корни, по размеру не меньше корпуса корабля, которые обвивают песчаный участок на манер птичьего гнезда, а вверху сплетаются в массивный ствол дерева, состоящий примерно из тысячи других стволов поменьше, соединенных в единое целое. Это дерево настолько высокое, что его верхние ветви пронзают небеса и теряются среди облаков.
Сам пляж усеян кусками древесины. Часть из них того же золотисто-коричневого оттенка, что и высящееся над всем дерево, другие бледно-пепельные – выцвели от долгого лежания на солнце.
Наверное, это и есть то самое Древо жизни и окружающий его пляж, о которых только что рассказывал Шил. Но почему… как я сюда попала? Волнующие и в то же время интригующие вопросы. Вероятно, мне следует бояться, однако лучшие годы жизни я провела, путешествуя по неизведанным местам, о которых другие не осмеливались даже мечтать.
Поворачиваю голову, и мир размывается по краям, как будто подернут легкой дымкой. Здесь не ощущается тепла песка, не слышно шепота ветра. Все кажется каким-то тусклым, бездушным.
И тут в дальнем конце пляжа, рядом со стволом дерева, я замечаю две фигуры: пожилую женщину и молодого мужчину. На первый взгляд они похожи на людей, но стоит присмотреться ближе, в глаза бросаются небольшие хрящевые отростки, которые поднимаются по щекам и переходят в похожие на плавники уши, свойственные сиренам. Светлую кожу покрывают характерные узоры. Однако между этими двумя и знакомыми мне сиренами есть одно заметное отличие: мужчина и женщина пусть неуклюже, но передвигаются на двух ногах, медленно приближаясь к главному стволу. Не свожу с них глаз, силясь понять, кто
