Тени столь жестокие - Лив Зандер

— Просто пообещай, что вернёшься. — Его ладони скользнули вверх к моим щекам, большие пальцы осторожно очерчивали круги. — У меня есть слишком много слов для тебя. Обещай, что заставишь меня их сказать.

— Обещаю, — я улыбнулась и обернулась к холодному, не выражающему ни одной эмоции лицу Малира. — Ты сказал, у меня есть время?

Его тяжёлый взгляд метался между мной и Себианом, кадык заметно дёрнулся, когда он сглотнул.

— Как только у тебя будет амулет, спрячься в подземельях. Как бы ни было неприятно это признавать, но это действительно самое безопасное место. Держись подальше от стен и башен, особенно от тех, где стоят сетевые катапульты. Их снесут первыми. — Вдруг он положил ладонь на моё лицо, и от резкого, холодного всплеска по коже я дёрнулась назад. — Если пересечёшься с кем-то из нас…

— Ш-ш-ш, он всего лишь пометил тебя своей тенью, — сказал Себиан, убрав мою дрожь лёгким движением пальца по щеке. — Только никогда не прячь лицо от нас, малышка, большинство Воронов должны почувствовать его магию на тебе. Но если встретишь Лорн… просто беги. Она не слишком радостно восприняла новость о том, что вы с ним связаны судьбой.

— Она может забрать его себе, — ответила я и посмотрела на Малира, одарив его самой сладкой улыбкой. — Когда вы нападёте?

В этот миг гулкие удары колоколов Тайдстоуна прокатились над пляжем, пронзая холодный ветер и заставляя мою кожу покрыться мурашками.

Вороны шли.

Малир улыбнулся в ответ.

— У тебя есть час, аноалея.

Глава 11



Галантия

Наши дни, Тайдстоун

Стены Тайдстоуна отдавались эхом хаоса и неразберихи. Слуги суетились, как крысы, бегущие с корабля. Солдаты гремели мимо меня, их тяжёлые сапоги выбивали неровный, диссонансный ритм. Я проталкивалась по коридорам, превратившимся в переполненные проходы, полные лихорадочной суеты, окутанные поспешностью и отчаянием. Где леди Брисден? Ушла ли она, так и не забрав амулет?

И если ушла — стоило ли мне удивляться?

Я спешила к лестнице, ведущей в ее личные покои, воздух был густ от запаха страха, пота и тревоги. Он лип к коже, вытягивая тепло из тела, несмотря на быстрый шаг. Над всем этим звучал зловещий гул надвигающейся опасности — словно оркестр из звона металла, криков и низкого бормотания спешных молитв.

— Леди Брисден? — спрашивала я у каждого встречного, пока наконец не перегородила путь солдату, заставив его резко остановиться. — Леди Брисден? Где она? Ты видел её?

— Нет, миледи, — ответил он и поспешил дальше.

Сердце гулко колотилось, отбивая ритм моим шагам по каменному полу, каждая судорожная вспышка — как удары часового механизма. На дорогу к замку у меня ушло не меньше пятнадцати минут. Если я не найду её в ближайшие полчаса, то могу…

Худенькие руки вцепились в мои, когда горничная едва не врезалась в меня.

— О, миледи, наконец-то я вас нашла! Что это у вас с лицом?

— Ты видела леди Брисден? — выпалила я, не утруждая себя объяснениями насчёт теневой метки. — Где она? Мне нужно её найти.

— Это она послала меня за вами. Раньше она приходила в ваши покои, но вас там не было. — Девушка испуганно огляделась, её глаза округлились, пальцы дрожали, пока она не вытащила из кармана фартука небольшой свёрток, аккуратно завёрнутый в ткань. — «Найди мою дочь, — сказала она, — найди мою дочь и отдай ей это, или я прикажу повесить тебя у ворот, чтобы вороны тобой пиршествовали».

Я выхватила свёрток и быстро развернула ткань, пульс стучал в висках в такт каждому всполоху света, отражавшемуся в гнезде чёрного, отполированного аэримеля. В центре покоился белый соляной камень — почти прозрачный в одних местах и мутный в других.

Сердце воспарило.

Амулет!

Когда служанка развернулась, я схватила её за плечо.

— Моя мать? Где она?

— Я не знаю, миледи, — пролепетала она, глаза её блеснули непролитой слезой, прежде чем она вырвалась. — В последний раз, когда я видела её, она направлялась в конюшни.

Конюшни. Из лёгких вырвался долгий, неожиданно облегчённый выдох. Она сбежала…

Я быстро надела амулет на шею. С моим даром, запертым внутри, следующий пункт назначения был очевиден: подземелья.

Шум в замке бушевал вокруг, пока я направлялась во двор. Тени плясали и колебались вдоль каменных стен, становясь всё зловещей по мере того, как сгущалась ночь.

Пронзительный, до мурашек, звук разорвал воздух, когда я ступила в хаос внутреннего двора, — словно далёкий гул. Моё сердце дёрнулось, земля под ногами дрогнула, замок застонал в протесте. Что это было? Вороны уже пытались ворваться в зам…

Грубая рука схватила меня за талию, рывком поднимая в воздух.

— Попалась!

— Нет! — вскрикнула я. — Я своя! Я своя!

Ворон!

Мужчина закинул меня себе на плечо, мир перевернулся вверх дном, кольчуга больно впивалась в рёбра, а край плаща волочился по земле за его быстрыми шагами. Плащ бледно-зелёного цвета. Солдат Тайдстоуна? Но… нет. Всё было не так!

— Отпусти меня! — я извивалась, вырывалась, била ногами. — Я приказываю тебе отпустить меня!

— Боюсь, не могу, миледи, — прохрипел он, пробираясь сквозь суматоху солдат. — У меня приказ доставить вас к вашему отцу.

Кровь застыла в жилах.

Нет!

Только не он!

Охваченная отчаянием, я схватила солдата за шлем, не обращая внимания на острый край, который впился в ладонь. Дёрнула его назад — он пошатнулся, и его хватка на миг ослабла. Я выгнулась и резко ударила ногами, используя инерцию, чтобы соскользнуть с его плеча.

Мир закружился.

Моя спина с грохотом встретилась с холодной, беспощадной землёй, выбив из лёгких весь воздух. Но я продолжала пинаться, отползая по утоптанной земле прочь от него.

Он бросился на меня.

— Вернись!

Вокруг всё задрожало. Грохот отразился эхом. Удар ветра налетел на меня, словно яростный шквал. Мужские крики. Каменные обломки и щебень обрушились с неба, погребая солдата под глыбами вместе с другими. Его рука дёрнулась ещё раз, другой, третий…

Застыла.

Сердце бухало в груди, будто барабан, пока я поднималась на ноги, стряхивая с лица каменную пыль и оглядывая разрушения. Это что?.. части башни катапульты?

Нет, нет, нет.

Слишком рано! Слишком!

Хаос нарастал. Опасность витала в воздухе так ощутимо, что я едва могла дышать, пробираясь сквозь толпу. Холодный вечер резал лёгкие, дыхание вырывалось хрипами. В воздухе смешались запах дыма, железа и крови. Обогнув завалы и людей, откапывающих раненых солдат,