Ночь Аиды - Снежана Масалыкина
Мужчины в напряженным вниманием разглядывали давно знакомую Хранительницу и не узнавали ее. Женщина, что стояла сейчас перед ними, весьма отдаленно напоминала привычную им веселую и общительную Агафью, живущую в чаще леса. Белое платье, облегающее женское тело, стекало к ногам Хранительницы бесконечным потоком. Зерг даже сморгнул, прогоняя морок. Но нет, одеяние живыми водными струями окутывало Агафью, переливаясь и перемигиваясь каплями, и клубилось у самой земли.
«Живой водопад, а не платье», – подумалось Северному Дикому.
«Самовила», – осознал Коб-Ор, в ответном приветствии склоняя голову.
Над головой Агафьи возвышались острые кончики сомкнутых разноцветных крыльев. Глаза светились изумрудным светом.
– Хранительница Агафья, – обреченно выдохнул райн Гримиум, умом понимая: ничем хорошим приход жрицы не грозит.
– Да прибудет с вами сила Праматери Миров, – послышался еще один женский голос за мужскими спинами.
Синхронно вздрогнув, мужчины обернулись и растерянно замерли, оглядываясь по сторонам. Из-за деревьев призраками выскальзывали одна за другой прекрасные семикрылые дивы в белых одеяниях. Приветствовали собравшихся и замирали, окружая зеркало Ириды, в центре которого, раскинув руки и запрокинув голову, стояла, не касаясь лотосов, Тала Шат Мау – Танцующая-На-Гранях.
– Хранительница, что происходит? – пытаясь не выдавать волнения, поинтересовался Гримиум, разглядывая жриц, образующих круг.
– Мы пришли помочь, Заклинатель, – речь самовилы успокаивала разгоряченный разум и охлаждал а безумие в сердце.
Мужчины один за другим ощутили, как собственный солар, откликаясь на голос виллы, подключался к дыханию замершего в ожидании За-Гранья. Как целая планета, отпустив страх, начинала дышать в такт парящей над лотосами Танцующей, перебирающей невидимые нити тонкими пальцами.
Ра-з – глубокий вдох. Два-а – выдох. Жрицы окружили пруд с лотосами и замерли, глядя на иномирянку. Место напротив Коб-Ора оставалось пустым: Агафья все еще стояла рядом с мужчинами, недвижимая, спокойная, властно-нежная.
«Мама… Такой была мама…» – очередной вдох заклокотал в гортани и Зерг торопливо отвернулся, чтобы никто не увидел его слабость. И вдруг почувствовал прикосновение: нежная женская ладошка, прохладная и одновременно горячая, дотронулась до его затылка, убирая жар с мыслей и неизбывную боль из сердца.
– Никто не знает своей судьбы. Но мы можем бороться за свою жизнь и изменять плетение в узорах, сплетенных богами. Не закрывай душу льдами. Но укрепи сердце свое, воин, – молвила Агафья и отступила, легко прикоснувшись на последок к мужской щеке.
– Заклинатель, наш Круг готов, – Хранительница повернулась к райну и светло улыбнулась ему. – Будь смелым. Не бойся ничего. Божественная Ананта ищет вход в наше За-Гранье. Маленькой Эдассих удалось на время ее остановить.
– Но как… Что… – взволнованно начал Гримиум. Остановился, сорвался и начал заново.
– Хранительница, Круг неполный. Вас восемь… – райн взмахнул рукой в сторону жриц, привлекая внимание Зерга и Коб-Ора.
– Наша сестра погибла… Но сила Круга неизбывна, хоть и потеряно одно звено Пояса. Наша задача – помочь Танцующей-На-Гранях найти радужных драконов и удержат их солары в Из-Гранье. Круг не должен разорваться. Беда близко.
– Моя жена, что с ней? Ты сказала, ей удалось остановить празмею? – нетерпеливо продолжил Гримиум.
– Время, райн… – оборвала Хранительница поток вопросов, но мягчилась и пояснила. – Маленькая райна повзрослела и сумела обрести своих драконов. Сейчас она прорывается в Из-Гранье, чтобы помочь гибнущей сестре. Божественная Ананта, не владея всей своей силой, ослеплена яростью и пробивается в нашу Грань. Она придет. Это неизбежно. И ты станешь на защиту, Заклинатель. – Агафья прикрыла ладонью свои губы, обрывая рой вопросов, готовых сорваться с королевского языка. – Не сейчас. Танцующей нужна помощь. И это – важнее.
С этими словами жрица развернулась и заступила на свое место в Кругу.
– Что делать нам? – бросил Коб-Ор ей вслед.
– Вы все поймете. Солар поможет, – улыбнулась Агафья и распахнула радужные крылья.
В тот же миг остальные самовилы вскинули руки над головой, а за их спинами вздрогнул воздух. Живой стеной поднялось над каждой семикрылье. Качнулись лотосы, потянулись вверх. Дернулись нити, окутывающие парящую иномирянку, и завибрировали. Мир выдохнул, принимая помощь, и откликнулся звуками природы. Стало слышно, как стрекочут насекомые в траве и в кроне деревьев щебечут птицы, обсуждая повседневные заботы.
Невероятно, но самые длинные срединные перья, соприкоснувшись с соседскими, ожили. В точке их соединения вспыхнули и заиграли всеми своими цветами маленькие радугу. С того места, где стояли мужчины, казалось, что на кончиках крыл танцуют юркие змейки. Жрицы опустили руки и повернули их ладонями к замершей в сердцевине поляны из лотосов Танцующей-На-Гранях.
Тала Шат Мау, откликнувшись на призыв круга, открыла глаза и обвела Круг взглядом. Хранительница Агафья ободряюще кивнула Танцующей и улыбнулась. Жрицы протянули руки к иномирянке ладошками к небесам, и на каждой распустился призрачный цветок Нелумбо.
Разноцветные ленты яркими бабочками порхнули навстречу к застывшей Тале и сплелись вокруг нее семипрядными косами, образую пояс Ириды. Вспыхнули и заиграли солнечным светом тонкие лотосовы нити, отдавая силу земли той, что уходила в Из-Гранье по зову солара, души и сердца. В сердце пруда дрогнули и раздвинулись в стороны широкие мясистые листья, и крупный цветок поднялся со дна, превращаясь в танцевальную площадку.
Босые ноги Танцующей-На-Гранях ступили на лотос, руки взлетели над головой резвыми птицами и Тала Шат Мау из рода Огненных Диких принялась танцевать под музыку, звучащую только для нее.
Это был странный танец из рваных движений и раскачиваний. Замерев, мужчины взирали на доселе невиданное чудо, не отрывая взгляд. Танец воды и огня, льда и камня, бег ирбиса и полет дракона, опасное скольжение змеи и игривость молодого лисконна. Нити вились вокруг танцовщицы, рождая образы, в поисках одного единственного нужного Пути.
И вот руки Танцующей замерли, пальцы дрогнули, нащупав что-то, невидимое человеческому глазу. Взор просветлел, улыбка тронула пересохшие губы. Тала Шат Мау замерла и подняла руки к груди. Начался танец ладоней. Руки исчезли в круговороте движений, запорхали неведомые птицы, наматывая пряжу Пути в путеводный клубок.
На глазах изумленной публики в руках Танцующей проявлялся темно-серый сгусток живого огня. Со стороны казалось, что пламя живое и не желает помогать той, что его вызвала. Острыми языками вспарывало оно женскую кожу и скоро капельки крови оросили цветочную площадку, на которой танцевала иномирянка.
Северный Дикий не выдержал и зарычал, делая шаг вперед. Ледяная ладонь райна Гримиума сжала плечо Зерга, вынуждая остановиться и не мешать. Недовольство зверя вырвалось сквозь сомкнутые зубы рыком. Но человек сдержал жгучее желание кинуться на помощь своей динхэ и, сжав кулаки, продолжил наблюдать.
Из них троих только Гримиум смутно понимал, что происходит. Память предков, разбуженная возродившейся огненной ипостасью, успокаивала и останавливала: все идет своим чередом, не стоит вмешиваться. Король, никогда не видевший поиск Пути, был уверен: иномирянка все делает верно. И, домотав нить до конца, она откроет двери в Из-Гранье. Процесс чем-то напоминал вязание: чтобы сплести новый узор, нужно распустить старый. А когда нить закончиться, откроется то, что скрыто.
Додумать Гримиум не успел. Клубок в руках Танцующей-На-Гранях ярко вспыхнул и осыпался серым пеплом. Ноги танцовщицы по щиколотку ушли в воду от силы удара упавших клочков. Ударная волна пошла от центра к берегам круглого прудика.
И в тот же миг самовилы воздели крылья вверх, подбрасывая змеек, что соединяли круг. Струями воды взметнулись вверх прозрачные стены, смыкаясь высоко над головой Талы Шат Мау, образуя защитный купол. Но сила отдачи была так велика, что мужчины рухнули на колени, снесенный поднявшимся внутри купола ветром.
Она вторая, третья… Волна за волной шла отдача к берегам, как от брошенного в глубокую лужу камня. Самовилы стояли, не дрогнув, не шевельнувшись. Мужчина раз за разом падали после очередной попытки подняться. А странные волны, ударяясь о стены, взмывали вверх и обрушивались всей мощью на неподвижную женщину в центре площадки. И было видно, что прикосновение серых хлопьев приносит страдание, оставляет крошечные раны
