Выживут сильнейшие - Анна Игоревна Рудианова

смотрел на девушку в чёрном длинном платье, прикрывающем ноги. Все знали, что дочь Де Лотов не может ходить. Её ноги неподвижно лежали на подножке инвалидной коляски. Лишь носки тёмных туфель выглядывали из-под подола. Вся Валериана выглядела очень строгой, собранной и недоступной. Только лента в волосах с живыми цветами (роза и колоски пшеницы) освежала её лицо. Надо признать, очень красивое лицо. Огромные синие глаза с длинными ресницами. Но не обычного, а глубокого цвета. Словно искрящиеся изнутри. Красные упрямые губы. Покатые плечи, созданные для шалей и меховых накидок. Тонкие изящные руки. И власть в каждом движении.

Бертиан сплюнул на пол.

— До встречи, Фабрицио, — сказал он, уходя.

С Валерианой наследник Ви Сентов не попрощался.

Девушка прикрыла глаза, опустив пистолет.

Риц тут же забрал оружие из её рук. А Вал чуть улыбнулась и попросила брата уйти.

Ей хотелось побыть одной.

Или не совсем.

Она тронула телефон и вздохнула.

15. Фабрицио

Как ни странно, жены дома не оказалось. Риц прождал её до трёх утра. Решил, что девчонка сбежала к отцу. И действительно, наутро служанка подтвердила, что к девушке приходила сестра. И, вроде как, вызвала Алессандру домой.

Мужчина поморщился. Пусть почтит память погибшего. А ему не мешало бы навестить Де Энцо.

Первый помощник отца отсиживался на тайной квартире. Высокий мускулистый мужчина с очень большими ладонями, длинными ногами и сорок восьмым размером ступни. Де Энцо вскочил на ноги, увидев Фабрицио, и сразу же выпалил:

— Не трогал и пальцем!

— Фамильяр?

— Мой тигр не стал бы трогать этого педика, — фыркнул, скрестив руки на груди.

— Потише, он брат моей жены.

— Он — Ви Сент, — Хит презрительно сплюнул на пол. Оттянул подтяжки и звучно хлопнул ими по не заправленной в брюки рубашке.

Фабрицио поморщился. И на злобу друга, и на его неряшливость. Где жилет? Где пиджак? И это представитель уважаемого рода?!

— Так ненавидишь его?

— Нисколько. Просто не люблю их семейку, — Де Энцо отвечал легко и честно. Впрочем, он никогда не лгал. Много лет назад его совсем мальчишкой взяли в клан. Он стал другом Фабрицио, сыном Гильермо и любимым для Валерианы. Ему семья доверяла, как своему.

— Сильно?

— Риц… я этого не делал.

— Отец?

— Даже намеков не давал, — друг даже головой помотал. Ему могли приказать молчать. Но сам Риц не верил, что Хит мог так легко подставиться.

Он подошёл к Де Энцо, помолчал, внимательно глядя ему в глаза. И потом кивнул:

— Мы защитим тебя.

И поспешил к Шарлю Же Смиту. Единственному полицейскому, который мог бы урегулировать конфликт.

* * *

Семья Ви Сентов была почти легализованной ячейкой общества. Гильермо Де Лот ужинал с мэром Мортена, спонсировал парламент соседней страны. А Шарль Же Смит считался “ручной ищейкой” Гильермо Де Лота. Шестидесятилетний грузный детектив совсем не обижался на это прозвище и активно пользовался своим положением, помогая семье в случаях столкновения с законом. А ещё он выучил Рица стрелять, драться на ножах и играть в покер.

Шарль и Фабрицио встретились в баре на юге Мортена, в том районе, где поменьше знакомых. Сделали вид, что друг другу не интересны. Почти не скрываясь, сели за барной стойкой рядом и под плавную мелодию саксофона приступили к делам.

— Если бы дело не передали Ронану Ли Кастильо, я б замял, наверное. Но Ви Сенты очень настырные. Как плесень: они просто везде. И этот Кастильо адски въедливый, патологически наглый борец за справедливость, — Шаль Же Смит помешал кубики льда в стакане. Достал портсигар и прикурил толстую сигарету.

Фабрицио подозвал официанта и попросил чашечку кофе. Ему ещё вести машину.

— Почему они так уверены, что убийца Де Энцо? — ему не давало покоя то, как быстро красноголовые вышли на его друга.

— В квартире нашли его запонку. — В полумраке бара лица Шарля было почти неразличимо. А слова тонули в тягучей музыке. Приятная девица в длинном красном платье пела о свободе, любви и одиночестве.

— Да этих запонок! — отмахнулся Фабрицио.

— На ней орёл с изумрудными глазами.

Риц выпил кофе за один глоток. Обжёг язык и зашипел:

— Водки.

Официант кивнул.

У семьи Де Лот запонки были с чёрными сапфирами. У самых близких помощников — с мелкими рубинами. Остальные члены клана довольствовались серебряными застежками на манжетах. Изумруды стояли только в запонках дворецкого и Хита. Как самых приближенных людей Гильермо Де Энцо.

“Что ж ты, Хит, так уликами раскидываешься?! Надо бы его перепрятать. Мало ли”, — мелькнуло в голове у Фабрицио. Он задал новый вопрос.

— Знаешь человека с фамильяром с огромной пастью?

Шарль пожал плечами.

— Полно.

— Приготовь мне список.

— В нем будет Де Энцо.

— Знаю, — Риц опрокинул стопку водки. Официант подвинул к нему тарелку с лимоном, но Риц отрицательно покачал головой.

Лимон — это виски. Виски — это алкоголь. А ему ещё машину вести.

А водка — это лекарство. Для нервов. Лекарство не закусывают.

* * *

Алессандра

Ох-хох-хох, как мой отец умел орать. Громко, басовито. Он мог одним своим рыком заставить обделаться от страха, зарыться головой в гранит, одновременно с этим написать завещание и передать всё своё имущество Дону.

Птицы разлетались в стороны, заслышав его бас. Прислуга падала на колени и молилась. Тучи закрывали небо, а солнце тускнело.

Но сегодня Максимилиано Ви Сент молчал. Молчал и заряжал свой магнум сорок четыре. Уложив все пули, крутил барабан и направлял на одного из своих пятнадцати детей, выстроившихся перед ним шеренгой. И нажимал на курок.

Следовал щелчок, снова крутился барабан, и всё повторялось.

Да лучше бы уже орал! В этот раз дуло смотрело прямо на меня.

Поёжилась. А вдруг осечки не будет? Отец кладет пять пуль вместо шести. Значит, он адски зол. Так зол, что легче повеситься самостоятельно, чем это терпеть. Ведь следующая на очереди Илона. И если он убьет её?

Барабан поворачивается с тихим металлическим лязгом, я чувствую, как спираль курка раскручивает пулю, слышу тихий свист. Звук мокрый и неприятный.

Кажется, следующего выстрела не будет.

— Сандра! — Артуро подбежал первым. Ломкий подросток в клетчатых штанах на подтяжках зажал рану на моём плече платком и мужественно выкрикнул отцу: — Так нас станет ещё меньше!

— Мудрая мысль, сынок, — Максимилиано Ви Сент