Замуж до утра - Теона Рэй
– Вы когда-нибудь принимали роды? – с надеждой спросила я у Ригана.
Мужчина кивнул, и пусть я надеялась на положительный ответ, он все равно меня удивил.
– Не в таких условиях, конечно, – взволнованно сказал он. – Боюсь, ребенок не выживет.
Роженица его не слышала, к счастью, а я упала перед ней на колени и в панике думала, чем помочь.
– Что мне делать, Риган? Подсказывайте!
– Успокойте ее, пока я помогаю малышу появиться на свет.
– Почему вы сказали, что он не выживет?
– Потому что холодно, Аманда, – раздраженно ответил Риган, и я прикусила язык. – Сколько мы прошли – миль пять? Унести его в Лондон не получится – слишком далеко, а значит, придется вернуться. Ребенку нужна теплая вода, чистые полотенца и еда. За пять миль он остынет настолько, что уже завтра покинет этот мир.
– Нет! – зло рявкнула я, но мой голос потонул в крике женщины. Я схватила ее за руку, заставила посмотреть мне в глаза: – Так, я не знаю, как рождаются дети, но мы сделаем все, что в наших силах, слышите?
– Еще немного, – успокаивал ее Риган.
Мгновение, и роща наполнилась криком младенца. Синюшный, в слизи… Я скривилась от отвращения. Никогда раньше не видела новорожденных! Но какое же это было счастье – он родился, он смог!
Роженица задышала тяжело и прерывисто, на меня она уже не смотрела. Я вытерла слезы с ее щек рукавом, а потом, не думая, сняла пальто и накинула его на плечи женщины.
– Аманда…
– Она мерзнет, – отмахнулась я от мужа. – Отдохнет, доберется до дома, тогда и заберу.
– Не доберется.
Я вдруг поняла, что незнакомка не издает ни звука. Ее дыхание прервалось.
Не веря своим глазам и ушам, я приложила ладонь к пышной груди.
Молодая мать была мертва.
Я отпрянула. Риган быстрым движением вытащил из брюк ремень, щелкнул незаметную кнопку на пряжке, и из нее появилось маленькое тонкое лезвие. Пока до меня доходило, что мужчина собирается делать, он перерезал пуповину ребенка и завязал ее в узелок. Мне оставалось только хлопать глазами в недоумении – о пуповине я раньше слышала, но видела впервые.
Риган укутал младенца в накидку, на которой лежала молодая мать, когда мы ее нашли. Пока я приходила в себя, мужчина забрал мое пальто и набросил на дитя – теперь лица младенца видно не было, и он перестал плакать.
В рощице было слишком тихо. Померкли все звуки, кроме одного – моего дыхания. Я сидела на своих ногах какое-то время и, не мигая, смотрела на бездыханное тело.
– Нам пора идти, Аманда.
Только что на моих глазах произошло две вещи: рождение новой жизни и смерть. Они ведь связаны, я знаю. Одного без другого не бывает. Но почему это так страшно? Мать отдала свою жизнь, и ее передали новому человеку. Передал кто-то, кого мы не могли видеть. А существует ли ОН, если творит такие вещи? Почему люди живут в беспросветной мгле, почему вера не помогает им?
– Теперь возвращаться не нужно, – сказала я тихо. – Пойдем в Лондон?
– Мы не можем пойти в Лондон с младенцем на руках. Он не доживет.
– Что же нам тогда делать?
– Вернемся в Эппинг, найдем кому отдать малыша. Кстати, это мальчик.
– А если не найдем для него дом?
– Найдем, не волнуйся.
– Но что, если нет, Риган? – я судорожно вздохнула. Понимала ведь и даже неоднократно видела, как умирают совсем еще маленькие дети, но я не могла даже представить, что когда-нибудь придется увидеть смерть малыша, который родился при мне!
– У нас нет выбора, – чуть тверже сказал Риган. – Или мы вернемся, и у ребенка будет шанс выжить, или двинемся в Лондон, и он замерзнет по пути.
– Мое пальто очень теплое, он выдержит еще несколько часов.
– Поверь мне – нет.
– Верю, – отозвалась я шепотом и с трудом поднялась на ноги.
Тот мужчина на лошади просто привез эту несчастную женщину в рощу и оставил ее здесь. Наверняка он знал, что она погибнет, но все равно сделал это.
– Но почему? – спросила я у самой себя вслух, когда впереди вновь показались крыши Эппинга.
Риган меня не понял:
– Что “почему”?
– Почему тот человек бросил ее в роще?
– Боюсь говорить это, но, думаю, ради нас. Он знал, что мы не пройдем мимо – задержимся, а потом и вернемся.
– Значит, как только мы войдем в город, нас уже не выпустят?
– Не выпустят, – подтвердил Риган тихо и больше не сказал ни слова до тех пор, пока мы не оказались у постоялого двора.
Здесь все было спокойно. На нас никто не обращал внимания, люди занимались своими делами, а хозяин заведения поприветствовал как старых друзей.
Риган положил перед ним на стойку сверток с младенцем, и мужик вопросительно вскинул брови.
– Это ребенок, – сказал Риган. – Его родила в роще неподалеку женщина, жившая в этих местах.
Хозяин постоялого двора осторожно приподнял рукав пальто и взглянул на лицо новорожденного.
– И что мне с ним делать? – грубо спросил мужик. – Зачем вы принесли его мне?
– Больше некому, – поспешно выпалила я. – Оставить себе мы не можем, а кто его отец – не знаем.
– Нет у него отца.
– Откуда вам это известно?
– Знаю его мать. Хельга тут единственная, кто был на сносях.
– Хельга, – повторила я задумчиво. – Вы ее знали, а значит, можете сказать, были ли у нее близкие родственники? Да любые родственники!
– Нет. Муж умер от тифа на прошлой неделе, а Хельга жила у меня в подсобке. Ни родителей, ни сестер, ни друзей у нее нет.
– Нам правда некому отдать его, – сказал Риган, раскутывая малыша. Пальто он вернул мне и запеленал ребенка в штору.
– Моя штора?! – ошарашенно переспросил хозяин ночлежки, и глаза его налились кровью.
Риган взглянул на него так, что тот мгновенно передумал повышать голос.
Мальчик остался на стойке. Мы вышли на улицу, и некоторое время молча стояли. Я сжимала губы изо всех сил, чтобы не разреветься в голос, прикрывала лицо волосами, чтобы Риган не видел моих слез. А горячие соленые капли беспрепятственно текли по щекам и шее.
Наверное, Риган понял, что я почти сдалась и что сил у меня больше нет. Притянул меня к себе, наплевав на приличия, позволил уткнуться лицом в свое плечо.
Я разрыдалась, но быстро взяла себя в руки. В конце концов, мало ли бездомных сирот я встречала?
