Письмо, с которого все началось - Елена Александровна Ковалевская
Как только чуть рассвело, снова тронулись в путь, и теперь держали направление строго на север, в надежде проскочить, пока наемники прочесывали местность. Мы старались передвигаться по подножиям холмов, прячась за ними, и лишь изредка кто-нибудь из нас въезжал на более или менее пологий склон, забирался на вершину, чтобы посмотреть, где же погоня.
После одного из таких оглядов, когда была очередь старшей сестры, она скатилась едва ли не кубарем, обрушив за собой вал снега. Взлетая с прыжка в седло, сестра крикнула:
- Ходу! Ходу! - и дала шенкеля своему жеребцу.
- Чего видела?! - проорала я, догоняя.
- На гребнях... По трое... Прочесывают... - выдала она, обернувшись. - Отделяет один ряд... Их действительно около десятка!
...!
- Rapide! (быстро) - закричала я, стараясь чтобы отставшим от нас Юозапе с Агнесс было слышно.
Юза принялась настегивать своего жеребца. Вьючный мерин, прицепленный к седлу, сначала попытался взбрыкнуть, но, почуяв азарт, теперь бежал морда к морде с ее конем. Агнесс уже весьма уверенно сидящая в седле, пригнувшись к гриве, нахлестывала своего гнедого.
Весь день мы успешно уходили от преследователей, не щадя лошадей. А что было делать? Теперь наш единственный шанс - это скорость. Еще пару раз я въезжала на вершину холмов, чтобы увидеть преследователей, но тщетно, они или тоже ехали по низинам, или отстали, оставшись далеко позади, однако мне почему-то не верилось в такое счастье.
К ночи опять начался снег, и девочки уже обрадовались: он скроет все следы, но не тут то было. Погода подвела нас вдвойне: во-первых - потеплело, а во-вторых, снег, падавший крупными хлопьями, оказался сырым и тяжелым. Стало ясно, что к утру дороги развезет, превратив их в склизкое снежное месиво.
- Доспех надеть, - хрипло приказала я в белесую мглу, в которой смутно угадывались силуэты сестер и коней. Бедные животные, уставшие за день, понуро стояли, опустив морды в торбы с овсом.
- Нахрена? - вяло спросила у меня Гетруда, выныривая рядом со мной. - Померзнем в железе.
- А ты хочешь болт в спину получить? - раздраженно бросила я.
За напряженный день устали не только кони, но и мы. Нервы, нервы...
- Как скажешь, - согласилась она, и начала отвязывать мешок с доспехами, притороченными к седлу.
С трудом, скидывая оцепенение и дремоту, накатывающую на нас волнами из-за прошлой бессонной ночи, мы, помогая друг другу, облачились в доспехи. Оружие все развесили по петлям на поясе, щиты на ремне сразу закинули за спину, чтобы в случае чего не возится долго, и только шлемы прицепили к седлам.
- Старайся всегда находиться между нами, - услышала я, как старшая сестра поучала Агнесс, что ей следует делать в случае нападения. - Это самое главное. Прикрывайся щитом, уворачивайся, с оружием не лезь, иначе зашибут.
Ночь прошла в полудреме и тревожном ожидании. По началу из-за тяжести доспеха нам не было холодно, но затем сырой и морозный воздух, проникнув под стеганные поддоспешники и шерстяные плащи, начал выстужать одежду, заставляя ежиться, а Агнесс так даже трястись от невольного озноба.
Едва рассвело, мы вновь тронулись в путь.
Погода была мерзостная, мокрый снег залеплял глаза. Сильный ветер рвал плащи, норовя выморозить последнее тепло. Он трепал гривы лошадей, бросал снежные заряды им в морды, толкал в могучую грудину. Пытаясь хоть как-то укрыться от непогоды, я распласталась в седле прижимаясь к шее Пятого. Руки замерзли, я почти не чувствовала одеревенелых пальцев с трудом удерживающих поводья. Снег, налипающий на одежду, конские хвосты и гривы таял от жара тел, и тут же замерзал, превращаясь в крохотные сосульки. Дороги сильно развезло, на обледенелой снежной грязи лошади поскальзывались, оступались, и давно поводили взмыленными боками. Но останавливаться было нельзя, погоня наступала нам на пятки. Мы промокли, продрогли почти до костей, вдобавок были страшно измотаны. Попытаться справится с десятком здоровенных, прилично обученных мужиков не стоило и пытаться.
Неожиданно Гертруда спрыгнула, стараясь не угодить под падающую лошадь. Бедная животина беспомощно заржав, рухнула на бок, но тут же взбрыкнув всеми ногами, оттолкнулась от земли и поднялась, устало всхрапывая. Сестра подбежала к ней и ухватила за уздечку. Мы вынуждены были остановиться.
- Агнесс! Живо с коня! Юза, бери ее к себе, а мне давай вьючную! - быстро сориентировалась я.
Гертруда торопливо отвязала груженую лошадь от Юозапиного седла и перебросила мне поводья. Я, высвободив ремни на всю длину и, соорудив что-то типа длинных поводьев, поставила вторую лошадь с левой стороны. Агнесс как самая легкая из нас уселась сзади, обхватив Юзу за талию. Старшая сестра, прицепив поводья своего коня к свободному седлу, вскочила на жеребца. Сначала тот присел на задние ноги, затем выровнялся, и мы дружно дали шенкеля, стремясь уйти подальше от преследователей.
Наемники обнаружили нас поздним утром, когда мы огибали подножие очередного холма. Они сразу же бросились к нам. Вовремя заметив их, мы рванули что есть силы.
И вот погоня длилась уже четвертый час.
Они гнали нас, выматывая все силы из лошадей. Надо было что-то делать, что-то решать, так до бесконечности продолжаться не может. Еще немного и кони окончательно падут, Гертрудин жеребец - это первая ласточка.
Начинались заснеженные каменистые осыпи, местность стремительно менялась. Пологие холмы превратились в отвесные утесы, то тут, то там с растущими на них высокими соснами - чувствовалась власть северных краев. Но мне было не до любования природой, я мучительно искала в голове возможный выход из создавшегося положения.
Мы все-таки остановились и решили дать бой, убегать дальше стало просто невозможно - лошади находились на последнем издыхании. Опережая преследователей где-то на час, мы выбрали каменистое местечко рядом с небольшим еловым лесом и озером, на противоположном берегу которого взмывал вверх отвесный утес. Агнесс загнали в ельник, укрыв рядом с ней всех коней, и дали строгий наказ: если что-то пойдет не так, станет понятно, что мы поляжем, то она должна будет скакать прочь на северо-запад, держа ориентир сначала на
