Приятный кошмар - Трейси Вульф

– Что тут не так? Ведь вы все перекусили.

Я понятия не имею, что мне полагается сказать на это. И думаю, остальные тоже.

Кроме Реми, который выходит вперед и осторожно прикладывает пальцы к горлу Иззи.

– Этот порез не выглядит таким уж опасным, но нам, пожалуй, стоило бы все-таки перевязать его.

– О, я тебя умоляю. – Она закатывает глаза. – Мне доставалось и похуже от моего доброго старого папочки, когда он бывал мною недоволен.

Больше она ничего не говорит, но, если учесть, что она только что убила человека и не испытывает по этому поводу никаких эмоций, можно сделать вывод, что прежняя ее жизнь была ох какой несладкой.

Джуд поворачивается к Жан-Жаку, который стоит, потрясенно уставившись на тело Жан-Люка, и выдергивает гобелен из его рук.

– Убирайся отсюда, – рявкает он.

Жан-Жак кивает, пятясь, но прежде, чем он успевает по-настоящему отодвинуться, прямиком к нам летит Жан-Поль, за которым сразу следует Жан-Клод. Их крылья машут вдвое быстрее, чем обычно, их лица искажены яростью, и Жан-Поль вопит:

– Ах ты гребаная сука! – обращаясь к Иззи.

Ее брови взлетают вверх, губы изгибаются в грозной улыбке, явно говорящей о том, что Жан-Жак может стать единственным из Жанов-Болванов, который останется в живых. Если ему повезет. Поэтому-то, когда рука Иззи еще крепче сжимает рукоять ножа, я бросаюсь вперед и становлюсь перед ней.

– Вам, ребята, лучше убраться…

Жан-Жак с силой бьет меня ногой в голову, и я отшатываюсь назад, а из глаз у меня сыплются искры. Джуд прыгает вперед, хватает темного эльфа в воздухе и всаживает свой огромный кулак прямо в середину его лица. Этого хватает, чтобы Жан-Жак свалился в полной отключке.

Через пару секунд Джуд делает то же самое и с Жан-Полем и бросает обоих темных эльфов, пребывающих без чувств, рядом с мертвым телом Жан-Люка. Затем поворачивается к Жан-Клоду, поднимает обе брови – и этого достаточно, чтобы тот торопливо убрался.

Когда он удаляется, все наши на несколько секунд замирают, чтобы переварить то, что произошло.

Я понимаю, что это было оправданно – насколько вообще может быть оправданно лишение человека жизни.

Но Жан-Люк мертв. И Иззи убила его так, будто это было самым простым делом на свете.

Я не знаю, как относиться к этому, и это несмотря на то, что я со всех сторон окружена смертью. Единственное, что мне остается делать, – это смотреть на версию Жан-Люка, относящуюся к прошлому, стоящую над его нынешним все еще кровоточащим телом и почему-то до сих пор самодовольным лицом.

– Ты в порядке? – спрашивает Джуд. Голос его тих и взволнован, и он с тревогой вглядывается в мое лицо.

– Да, конечно, – отвечаю я, потому что так оно и есть, хотя у меня и раскалывается голова.

По его лицу видно, что он отнюдь в этом не уверен, как и Реми, который стоит сразу за ним.

– Тебе надо выговориться, – говорит мне Джуд таким мягким голосом, что я едва узнаю его.

– Надо же, тебе и впрямь достались самые лучшие реплики в этом диалоге.

– Если она может выражаться достаточно членораздельно, чтобы ездить тебе по мозгам, – с сухой иронией замечает Реми, – то это, наверное, добрый знак.

– Для кого-нибудь другого, возможно. Но она умеет ездить мне по мозгам, даже когда спит.

Но, видимо, Джуд решает, что я все же и вправду в порядке, потому что он оставляет эту тему.

Вокруг по-прежнему царит хаос. Этому способствуют врывающиеся в разбитые окна ветер и дождь. Хотя Дэнсону отчасти и удалось взять ситуацию под контроль, в зале все так же слышатся тихое рычание и вызовы на бой за доминирование.

Там и сям в зале лежат бесчувственные – и мертвые – тела, к которым мы с моими друзьями не имеем никакого отношения.

Я не обращаю внимания на желчь, пытающуюся подняться по моему пищеводу, проглатываю ее, и пытаюсь понять, что нам теперь делать.

Дэнсон залезает на стол, стоящий в центре зала, держа в руках мегафон, – что, как я надеюсь, означает, что у него есть какой-то план, потому что у меня самой нет никаких новых идей.

Миз Агилар стоит за его спиной, пытаясь по мере сил угомонить учеников и завладеть их вниманием. На нее никто из них не обращает ни малейшего внимания, но они хотя бы унимаются, когда Дэнсон обращается к ним в мегафон.

– Прежде всего, я хочу сказать, что то, что только что произошло здесь, не должно повториться. – Он делает эффектную паузу и, не торопясь, переводит взгляд с группы на группу. – И, даже если вы не поверите ничему другому из того, что я вам скажу, поверьте вот этому. Этот шторм станет еще хуже, прежде чем ситуация начнет улучшаться.

Его слова слышны всем, и, хотя некоторые ученики насмешливо фыркают, большинство относятся к этому серьезно.

– Пока еще глаз урагана до нас даже не дошел, а значит, следующие полосы дождя, которые нас достигнут, будут еще хуже того, что мы переживаем теперь. Дождь будет лить еще сильнее, скорость ветра возрастет, и, вероятнее всего, молнии и гром станут еще мощнее.

Словно в подтверждение его слов, в небе вспыхивает молния, и в зал врывается мощнейший порыв ветра. Он опрокидывает стулья, сдувает с мест нескольких учеников, так что они врезаются в стены и друг в друга, и чуть было не переворачивает стол, на котором стоит Дэнсон.

Он ухитряется спрыгнуть на пол прежде, чем тот начинает стремительно скользить по залу, но ветер подхватывает его, и он едва не отлетает назад вместе со столом.

– Что нам делать? – с тревогой спрашивает Эмбер. – Мы не можем оставаться в здании с разбитыми окнами, если ситуация и впрямь станет такой скверной, как говорит он.

Если это действительно ураган пятой категории, половина этого острова окажется сровнена с землей. А мы застряли здесь, смиренно ожидая своей участи, нам некуда податься и нечего делать, кроме как убивать друг друга.

У меня холодеет кровь, когда я думаю о том месте, куда мы могли бы пойти и где нам было бы безопасно. Логическим выбором могло бы стать подземелье административного корпуса… если бы оно не было заполнено кошмарными чудовищами, ожидающими свежей добычи.

Старый танцевальный зал тоже находится на нижнем уровне, но туда уже много лет никто не ходил – с тех самых пор, как моя мать заперла его после того, как учеников