Нежеланная невеста дракона - Мира Вишес

– Поздравляю, дорогая! Ну вы даете!

– Невероятно! Как вам удалось приручить дракона?

– Кольцо… божественное! Веларионы не скупятся.

– А правда, что они спят на золоте?

– Надеюсь, он не слишком горяч в быту. Ха-ха!

Я улыбалась, кивала, бормотала что-то невразумительное. Все расплывалось, слова доносились как сквозь вату. Кольцо жгло палец. Я искала глазами спасение.

– Господа, дайте же невесте передохнуть! – раздался звонкий голосок, и хрупкая, но решительная фигурка в розовом втиснулась между мной и толпой. Марлена… – Вы зачем на нее налетели? Она должна наслаждаться моментом, а не отвечать на двадцать вопросов сразу!

Сестра ловко вывела меня в относительно тихий угол.

– Корди, – прошептала она, сжимая мою руку. – Я так рада за тебя.

Ее слова были как острый нож в сердце. Я хотела сказать ей правду, крикнуть, что все это сущий кошмар… Но не смогла. Не сейчас. Не здесь.

К нам подбежал Рендал и заговорил, запинаясь:

– Леди Корделия… Я должен вам сказать. С бала вы… поедете не с нами.

Мы с Марленой непонимающе уставились на него.

– Лорд Веларион настаивает, что невеста до свадьбы должна жить в замке жениха. Это драконья традиция. – Рендал сглотнул ком в горле. – Он сказал мне это перед объявлением помолвки. Обещал позаботиться о вашей безопасности и комфорте.

В голове пронеслось: «Зря вы не захотели по-хорошему»… Вот что Ксалор имел в виду! Собирается увезти меня. Сегодня же. Лишить дома, Марлены, всего знакомого. Теперь я в его власти как официальная невеста. Он сможет сделать мою жизнь невыносимой. Превратить в пленницу в драконьем логове.

– Переезжать к жениху до свадьбы?.. – вырвалось у меня. – Это же немыслимо!

– Господин Рендал, у драконов так правда принято? – спросила Марлена неуверенно.

Он лишь развел руками.

Бешенство, холодное и острое, вытолкнуло меня из угла. Ксалора нигде не было видно, но я догадывалась, где его искать. Где еще дракон может укрыться от людей и взглядов?

Я почти бежала по боковому коридору, ведущему к королевскому саду. Тяжелое бархатное платье мешало, кольцо пылало на пальце. Я распахнула стеклянную дверь – и замерла на пороге.

Лунный свет заливал мраморные плиты дорожек и белоснежные скульптуры. Воздух был полон ароматом цветов. И в центре этой идиллии стояли они. Ксалор и Лираэль. Она была так близко к нему, что ее платье цвета расплавленного золота почти касалось его черного камзола. Ее медные волосы, выбившиеся из сложной прически, казались огненными. Она что-то говорила ему с негодованием, он слушал молча, сложив руки на груди.

– …непостижимо! – долетели до меня ее слова. – Как ты мог?!

Я сделала шаг назад, намереваясь исчезнуть, не быть свидетелем этой сцены. Но скрип гравия под моей туфлей выдал меня. Они оба обернулись. Лираэль окинула меня презрительным взглядом с головы до ног, задержалась на кольце.

– Поздравляю с помолвкой, – бросила она каким-то жалостливым снисходительным тоном. – Надеюсь, кто-то из вас одумается.

Не прощаясь, драконица развернулась и стремительно скользнула мимо меня обратно в замок. Я осталась стоять одна на холодном мраморе, лицом к лицу с драконом.

– Я не перееду к вам до свадьбы, – заявила я. – Это неприлично.

– Неприлично? – Ксалор не сдвинулся с места. – Вы считаете драконьи традиции неприличными?

– Нет, я…

– Вы даже не знали о них, – жестко припечатал он. – А должны были изучить, прежде чем принимать предложение. Самое время наверстать упущенное, чтобы не осрамить дом Веларионов своим невежеством. Или же, если вас что-то не устраивает, вы можете отказаться. От нашего брака.

Я почувствовала себя загнанной в угол. У нас состоялась помолвка или покупка?.. Раз теперь приобретенную собственность доставят по адресу нового хозяина! Ну ничего, это еще не конец. Новое начало! Игра продолжится там.

– Хорошо, – сказала я, с трудом контролируя голос. – Но дайте мне хотя бы день. Собрать вещи. Проститься с сестрой. Поговорить с Рендалом о делах поместья…

– Не нужно, – перебил Ксалор, – дела я с ним уже обсудил. Ваши вещи в ближайшие дни будут собраны служанками и отправлены в Драконий Пик, хоть это и лишнее: все необходимое вам предоставят. Уезжаем мы через полчаса. Не тратьте время напрасно, и успеете попрощаться с сестрой.

Я стиснула зубы, он победоносно ухмыльнулся. Мол, посмотрим, дорогая невеста, как долго ты продержишься. Что ж! Посмотрим, насколько хватит тебя, дракон.

Глава 8

Карета ощущалась клеткой на колесах. Каждый камушек под колесами бил по натянутым струнам нервов. Ксалор сидел напротив, неотрывно глядя на меня через узкое пространство, разделявшее нас весьма символично. Его глаза пылали в полумраке кареты, освещенной лишь светом встречных фонарей. Злость. Раздражение. Презрение. Я читала все это на его безупречном лице. Но больше всего – неумолимую волю тюремщика, доставляющего добычу в логово.

Я опустила взгляд на свои колени, стараясь не смотреть на дорогого жениха. Драконий Пик… Название звучало как приговор. Я думала о Марлене, о теплых огнях Хартвуда, о родной кровати. И ненавидела Ксалора. Ненавидела так, что перехватывало горло.

Перед глазами поплыло, веки налились свинцом. Я боролась со сном, но изнеможенность после долгого нервного вечера взяла верх. Сознание провалилось в темноту, лишенную даже кошмаров. Просто небытие.

Вынырнув из него, я осторожно приоткрыла глаза. Лунный свет из окна падал прямо на лицо Ксалора, и на нем не было ни капли злобы. Только усталость. Глубокая, затаившаяся в уголках глаз, в легкой расслабленности обычно напряженных губ. И было что-то еще… Сожаление? Нет, не совсем. Скорее, тяжелое раздумье, отражение какого-то внутреннего груза.

Я не шевелилась, боясь привлечь его внимание.

– Беги, пока не поздно, – тихо и хрипловато выдохнул дракон. – Ты не представляешь, что значит быть частью дома Веларионов.

Это было не нападение. Не упрек. Констатация. Говорил он не мне, а скорее в пространство кареты. Я дышала через раз, внимательно слушая.

– День за днем, год за годом. – Ксалор повернул голову, глядя на мелькающие темные силуэты гор в окне. – Каждое решение – не твое. Оно должно соответствовать величию крови. – Он замолчал, потом коротко, с горечью, добавил: – Свобода… это роскошь для смертных. Для нас – иллюзия.

В его словах не было жалости к себе. Кажется, я впервые увидела