Арестантка: Тюрьма Рая - Нина Вайшен
— А можно мне подойти к воде? — спросила Принс.
— Конечно, — я воссоздал в памяти, каково это шагать по песку босиком, чувствовать прибой, врезающийся в ступни. — Можешь даже в неё зайти, потрогать.
Принс аккуратно встала и тут же ошарашенно охнула. Её глаза наполнились искрящимся восторгом.
— Твою мать, как приятно! — она утопала босой ногой по щиколотку в тёплом песке и чуть ли не дрожала от удовольствия. — Твою мать, Трой… как же это приятно!
Я наслаждался её детской радостью, неподдельным изумлением. Мне нравилось открывать для неё что-то новое. Мне так хотелось делать её счастливой, и сейчас я сам в эту минуту обо всём забыл. Просто улыбался, глядя, как она шагает к воде по песку.
— Что-то невероятное, — сказала Принс, когда прибой лизнул её ногу. — Это же твои ощущения, да? Ты делишься ими со мною?
— Вроде того, я не всё здесь понимаю, — сказал я, приобнимая её за плечо. — Это…
Я не смог продолжить, вглядываясь вдаль, увидел, что фигура отца становится ближе и отчётливее. Он выходил из воды на берег. Моё сердце больно ударило о рёбра, горе заскреблось в грудину.
— Всё в порядке? — спросила Принс, когда я потянул её от воды. — Это твой…?
— Отец…
— А… почему ты убегаешь? — она остановилась.
Я не ответил, только сжал крепко её руку и отвернулся.
— Рана слишком свежа?
— Да… — выдохнул я почти бесшумно.
— Он очень красивый мужчина, — Принс всё ещё разглядывала моего отца. — Как и ты.
Она повернулась ко мне, прикусив губу. Отец уже был в двадцати метрах от нас. Я расфокусировал взгляд, чтобы случайно не встретиться с ним глазами. Мне почему-то было ужасно стыдно.
— А мы по-твоему похожи? — спросил я сдавленно.
— Очень. Ты уже спрашивал. Тебя это беспокоит?
— Отец мне сказал, что мама изменяла ему с Альдо… А Гомер сболтнул, что она спала и с ним… — всё это было так мерзко произносить, провёл рукой по волосам и дёрнул их, чтобы хоть немного оттенить эту мерзость.
— То есть ты… сомневаешься? — Принс снова внимательно посмотрела на меня, потом на подходящего к нам отца. — Пф… ну, на Альдо ты точно не похож, да и на Гомера. У него мелкие черты лица, как у старого лиса. У тебя красиво очерченные полные губы, — она обвела мой рот пальцем, а затем кивнула на отца, — как у Германа… Голубые глаза. Светлые густые волосы. Даже взгляд у вас одинаковый. Эта задумчивость, которую я раньше путала с высокомерием…
И я даже как-то забыл про стыд. Взглянул на отца — стало интересно, что это у меня и у него за взгляд такой. Папа тоже на меня посмотрел. Я ощутил тепло. В этих воспоминаниях мама ещё была жива, и отец не знал, что она вела какие-то дела с Альдо. Он был такой спокойный и довольный. В руке нёс крупную мидию, наверное, показать мне двенадцатилетнему.
Как я по нему скучал. Как бы хотел, чтобы он был рядом, и что-то мне посоветовал. Помог во всём разобраться.
Папа прошел мимо нас с Принс к маме, а я почему-то ощутил, что мне стало легче. Стыд словно растворился. Обрадованный этим я подхватил Принс на руки и покрутил.
— Спасибо, родная, — прошептал я ей.
— Да за что? — Принс засмеялась.
— За то, что ты такая…
И тут я заметил, что к нам бежит по песку какой-то годовалый ребёнок. В моих воспоминаниях такого не было. Светлые волосы, карие глаза. Кажется, чем-то похож на меня… и на Принс.
— Ма… ма… — бормотал малыш.
А я ощутил испуг, но, кажется, не свой собственный.
— Всё. Всё! Забери меня отсюда назад! — будто бы взмолилась Принс, вцепившись мне пальцами в предплечья.
Ровно миг я пытался понять, как же выбраться отсюда. Карие глаза малыша эту секунду буравили меня грустным взглядом. Песчаный пляж растворился, а поверх него проявилась каюта. Мы с Принс обнимались на диване.
Она протяжно вздохнула, будто проснулась от кошмара.
— Это было твоё воображение? — спросил я, чуть отстраняясь и заглядывая ей в глаза.
— Нет. Это твоё! Я же никогда не была в Ницце!
— Я не помню там ребёнка. Это… был наш частный пляж.
— У вас был частный пляж? Свой собственный? — Принс открыла от удивлённо рот.
— Ну да… я тебе говорил уже.
— Прости. Мне просто так понравилось море! — она крепко сжала мою грудную клетку своими тонкими, но сильными руками. — Так здорово было ходить по песку.
В этом жесте была какая-то детская благодарность. Что я обо всём забыл. Нет, мне нужно покончить с этим малодушием. Перестать бояться. Мы через столькое уже прошли, и чтобы у Принс было будущее, мне точно пора собраться. Я должен подарить Принс зелень, небо и море. Планету.
— Будет у тебя море, — я погладил Принс по спине. — На Веге-7 оно есть.
— Да, есть, но у нас не хватило людей, чтобы освоить прибрежную территорию, да и там радиоактивное заражение было выше, — сказала она.
— Уверен, мы как-нибудь исправим это, — ответил я, мягко целуя её в губы и чувствуя приятную сладость.
Я твёрдо понимал теперь, что пусть мы видимся в последний раз. Пусть. А может и нет… Это совсем не важно. Важно то, что я закрою сектор. Разберусь с этим раем. Может, я найду способ поправить этот реактор, сделать планету полностью пригодной для жизни. Для этого, возможно, придётся задержаться. Выполню своё предназначение. А что будет со мною, с нашей любовью… Что если она в действительности поможет? Выведет меня? Как бы антинаучно и наивно это не звучало.
Принс начала стаскивать с меня водолазку, и я послушно помог ей, а затем снял с неё топ. Крепко прижал к себе. Чувствуя грудью её небольшую мягкую грудь.
Я же хотел стремиться к справедливости. Да, я хотел сделать это на полшишечки, как сказал бы Матео, просто вызволив из тюрьмы каторжницу, но нужно-то идти до конца.
Мы разделись, снова легли на диван. Обнялись, сплели наши ноги. Вжимались друг в друга, пытаясь насытиться теплом, запахом, прикосновениями. На секс у нас обоих просто не было сил, а Принс ещё и после операции. Она сказала, что доктор запретил.
Послышался какой-то скрежет из вентиляционных систем. Потом лязг и словно разряд тока. Я привстал.
«Это мы», — пришло сообщение от Коня, и тут же лючок под потолком открылся.
Я только глазами замигал, когда рядом с Принс прямо на
