Кощеева жена - Екатерина Валерьевна Шитова
Избушка у Большой горы опустела. А Матрена так крепко спала, что не слышала, как они собирались и уходили. Даже прощального скрипа двери она не услышала сквозь сон. Наверняка, Упыриха специально опоила ее сонной травой, чтобы она не мешала им, не плакала, не выкрикивала в спину ведьме озлобленные проклятья. Матрена с трудом поднялась с лавки, но тело ее уже так ослабло, что она не могла и шагу ступить – повалилась обратно. От страха к горлу подкатила тошнота.
Бессилие, одиночество, дикий ужас – эти чувства стали Матрениной пыткой. Старое тело было ее клеткой, и клеткой была эта ветхая избушка. Когда-то она думала, что нашла здесь спасение, но все оказалось с точностью наоборот – эти места и их хозяйка погубили ее. Матрена зажмурилась, завыла во весь голос, закричала, запричитала. Ее все равно никто не услышал. Она осталась в лесу совершенно одна, дряхлая, никому не нужная старуха. Ее оставили здесь умирать. Что ж… Что ей еще остается?
Наплакавшись досыта, Матрена закрыла глаза и сложила руки на груди. Она больше не реагировала на то, что происходит вокруг, ничего не видела и не слышала. Она терпеливо ждала своего конца. Ночи сменяли дни, а дни сменяли ночи, но ничего не менялось больше в лесу у Большой горы. Лишь смерть подступала все ближе и ближе к низкой, покосившейся от времени, избушке…
***
Десять лет спустя
Зимний лес у Большой горы спал крепким сном, ветхую избушку, что ютилась рядом с ней много десятков лет, замело доверху. Она почти вся сгнила, но покосившаяся крыша еще держалась, несмотря на то, что ее век давным-давно закончился. Избушка пустовала, в ней давно никто не жил.
Неподалеку от нее стоял большой, добротный дом. Было видно, что его строил опытный мастер – со знанием и любовью. На крылечке, укутавшись в теплое одеяло, сидела старуха. Прикрыв глаза, она подставила бледное морщинистое лицо навстречу мягким хлопьям снега, падающим с неба. Снежинки ложились на впалые щеки и короткие седые ресницы, старуха жмурилась, улыбалась счастливой улыбкой. Лицо ее в эти мгновения озарялось едва заметным полупрозрачным светом.
– Не озябла, Матренушка? – ласково спросил старуху вышедший из избы мужчина.
– Не озябла, Тишенька! Не волнуйся за меня! Хочу подольше сегодня посидеть, глянь, день-то какой хороший!
Мужчина сел рядом и обнял старуху за плечи.
– Я тебе сварил твою любимую похлебку из сушеных грибов, – сказал он и поцеловал морщинистую щеку.
– А я уж отсюда чую запах! Ты опять меня балуешь, Тишенька! – с доброй улыбкой ответила старуха.
– Балую и буду баловать всегда. И любить тоже буду всегда. Ты – вся моя жизнь.
Эти слова прозвучали так искренне, что темные глаза старухи вмиг наполнились слезами.
– И я люблю тебя, Тиша. Да что говорить, ты и сам знаешь…
Они еще какое-то время сидели молча, держась за руки, подставляя лица пушистому снегу. А потом Тихон помог Матрене подняться на ноги и повел ее в дом, бережно поддерживая старое, слабое, легкое, словно перышко, тело…
***
Десять лет назад, когда Матрена пришла из леса под руку с Яковом Афанасьичем, Тихон был готов убить их обоих. Но вскоре понял, что здесь что-то не так, слишком холоден и странен был взгляд жены. Будто что-то в ней изменилось, будто это вовсе и не она вернулась в деревню.
Тогда он отправился в лес и нашел в избушке у Большой горы слабую и умирающую ведьму Упыриху. Но и с ней творилось что-то странное: она плакала и звала его “Тишенькой”. Заглянув старухе в глаза, Тихон все понял, он разглядел, учуял в дряхлом теле свою возлюбленную. А потом Матрена дрожащим голосом рассказала ему все, что с ней приключилось.
От услышанного Тихон пришел в такую ярость, что принялся крушить все вокруг.
– Я прямо сейчас пойду в деревню и прикончу их обоих! Нелюди! Черти! – закричал он.
Сжав кулаки, Тихон метнулся к двери.
– Тиша! Опомнись! Не ходи! Один ты их не одолеешь! – заплакала Матрена.
Она с трудом встала с лавки, доковыляла до возлюбленного и схватила его за руку.
– Не ходи, Тиша! – взмолилась Матрена. – Останься, прошу тебя. Кощей меня больше не тронет. И Упыриха сюда тоже не сунется. Когда-нибудь им воздастся за все. А ты… Просто побудь со мной.
Тихон взглянул в испуганные глаза и внезапно присмирел, опустил руки. Перед ним стояла старая, некрасивая, измученная жизнью, женщина. Это была уже не та Матрена, в которую он был безумно влюблен. Его Матрена теперь была заточена в тело старухи, будто в темницу. Но Тихон продолжал любить жену, даже не видя ее истинного лица. Он послушался, усмирил свою ярость и остался в лесу.
Тихон окружил Матрену заботой и любовью, выстроил для нее новый дом. Матрена страшно тосковала по детям, но, благодаря Тихону, она смогла научиться радоваться каждому новому дню и не поддаваться смерти. Тихон вдохнул в нее новую жизнь, пусть не ту, о которой они оба мечтали, но по-своему счастливую. Они оба научились видеть и ценить то счастье, которое им досталось.
***
Зло не всегда бывает наказано, и с этим ничего не поделать, такова жизнь. Но хорошо, если зло не всесильно, если оно не может уничтожить любовь.
Потому что любовь все прощает. Она преодолевает препятствия, переживает разлуку, сопротивляется врагам, не тонет в воде и не сгорает в яростном пламени. Любовь не боится зла и зависти, делает человека сильным и благородным. Тот, кто любит, смотрит прямо в душу любимого. В этом случае тело становится лишь незримой оболочкой.
Тихон и Матрена, пройдя множество испытаний, не победили зло, но все же не сдались, научились быть по-своему счастливыми. Потому что у них осталось главное – их взаимное чувство друг к другу.
Эпилог
Зимний вечер был суров и морозен, но деревня не спала. Люди – и стар, и млад, – повыходили на улицу и что-то бурно обсуждали между собой. Мужики ходили взад и вперед, держа в руках горящие факелы, бабы сбивались в кучки, грели дыханием озябшие руки и тихонько перешептывались.
– Ох, парень! Такой молодой! Зачем, спрашивается, пошел в Северный лес? Лесов что ли у нас мало? Оттуда-то редко кто живым возвращается! Владения Карачуна! Замерзнет насмерть он там! Как пить дать замерзнет!
– Уже давно, наверное, околел! В такой-то мороз недолго околеть!
– Ох-ох-ох! Твоя правда, Ксения! Третий день ищут, не могут найти!
– А кто пропал-то?
– Ты чего, Ираида, не знаешь? Степушка пропал!
