Чужими мы (не) стали (СИ) - Ольга Рог
Уши смешно зашевелились, как у сторожевого пса.
— Знаешь, как по хребту шандарахнуло. Нет, правда. Увидев сегодня ее довольную рожу, сложилось все в голове. Звонки, с неискренним сочувствием. Подробности, которые мог знать только человек, погруженный в «тему». Нияз, я только сегодня поняла, кто все это время водил меня за нос.. — горестно хмыкнула, закачав толовой: «Надо же, насколько глупой была».
— Хорошие люди, судят других по себе. Не кори себя. Ясновидящих среди нас нет.
Нин, просто больше не марай свои прекрасные ручки об эту как... Ладно? У тебя есть я, голубка.
Скова «клюнул» губами в ладонь. Еще и еще.. Увлекся, пока ему по плечу не хлопнули, прекращая непотребство.
Вовремя постучали в тонкую перегородку двери с непрозрачным стеклом.
27.
— Нина, тебе нужно отпустить. Ты как будто на грани. Столько всего легло на твои плечи... И я не отступлю, буду бороться, Нин. За тебя. За нас. Голубь тоже понимал, какую женщину взял в жены. Поверь мне, очень даже понимал. Человек, прошедший через ад и оставшийся все таким же добрым — самый красивый на свете человек. Моделям до тебя как до Луны пешком, Нина, — понизив голос, выговорил проникновенно, сверкая глазами.
Снова постучали в двери, уже настойчивей.
— Мама, у вас там все хорошо? — мяукала Машуля за тонкой перегородкой и дергала ручку. Подпирающий стул дребезжал, скоблил ножками по полу... Но, похоже, ему осталось недолго держать оборону. В баррикадах наметился просвет. Очень скоро любопытный нос сможет просунуться.
— Упертая у она тебя, — растянул губы в нахальную улыбку Нияз, мотнув головой на источник шума. — Машка мне, как родная.
Нина устало прикрыла глаза, чувствуя, как слова Нияза, словно теплый плед, окутывают ее измученную душу. В них была такая искренность, такая неприкрытая любовь, что на миг ей показалось, будто она тонет в океане его тепла.
"Отпустить...” Как же это сложно, кода каждый вдох пропитан болью, когда прошлое цепко держит за ноги, не давая сделать шаг вперед. Но в глубине души она знала, что Нияз прав. Она действительно на грани. И ее срыв с дракой тому подтверждение.
Отвечать не нужно. Оба понимали, что каких-либо решений Голубева сегодня не примет. Нужно еще закончить этот сложный день.
— Сейчас, Маша, сейчас, — крикнула Нина, собирая остатки сил. Она оттолкнула Нияза, подошла к двери и, собравшись с духом, убрала стул. Машуля, с взъерошенными волосами и испуганными глазами, тут же заполнила собой свободное пространство. Осмотрелась, огляделась. Особенно тщательно прошлась взглядом по матери. Прищурилась на Бурова, словно обвинить его в чем-то хотела.
Поджала губы в знак осуждение. Тот только руками развел: «Такие дела».
— Мам, разошлись все. Ну, почти, — моргнула, соображая, как преподнести известие о новом госте. Нина Голубева — не глупая, она сразу все поймет. — Там это... Кирилл Разгуляев пришел.
И сдулась, втянув щеки и опустив взгляд в пол.
— Чего-0-0? — соскочил Нияз, чуть не опрокинув свое седельное место. Прошел как ураган рядом, подвинув женщин с прохода... Кинул по пути на растерянную Нину взгляд: «Я все решу». Поступь тяжелая, как у быка. Сразу видно, кто в их окружении носит трусы с надписью "Тhе Boss".
Остальные, переглянувшись, гуськом потянулись за ним. Мария даже испугалась за парня. Только его оставила на пять минут, подлив в стакан компота.
Отвечать не нужно. Оба понимали, что каких-либо решений Голубева сегодня не примет.
Остальные, переглянувшись, гуськом потянулись за ним. Мария даже испугалась за парня. Только его оставила на пять минут, подлив в стакан компота.
28.
— Не бойся, пацан, больно не будет, — подталкивал Нияз растерянного Кирилла в спину к двери частной клиники. — Нужно разрубить этот «Гордиев узел», узнать наконец правду. Мы сделаем тест ДНК, сравнив тебя и Машу. Если он разбавит хоть какие-то проценты, что вы родственники по крови, то можешь смело, как говорит твоя тетка, подавать в суд на наследство. Плюнешь в пробирку и все... — зачем-то подмигнул Марие. И вообще, Буров был в прекрасном расположении духа. После тега-тет с Ниночкой у него уже не будет «как прежде». Перед уходом успел поймать ее теплую ладонь, сжать осторожно. Обещать одними горящими глазами, что все будет «хорошо».
— Здесь подпишите, что соглашаетесь на добровольную сдачу биоматериала, —им подсунули расписки. Затем провели в лабораторию. Вся процедура длилась не более десяти минут.
— Результаты будут у вас на электронной почте, которую вы указали в анкете, —девушка администратор меланхолично взглянула на них, выдав механическую улыбку.
— Все? — Кирилл был подавлен, он не ожидал, что его родство будет кто-то оспаривать. Топтался на одном месте, уставившись на асфальт под ногами.
С детства Киру внушали, что Голубев Ростислав — папка. А кто же еще? Матери давно не стало, она не может рассказать, как было на самом деле. Взрослая красивая женщина, что стояла рядом была совсем ни как сестра. Никакой теплоты в карих глазах Её лицо оставалось непроницаемым, как у сфинкса. Кирилл чувствовал себя гадким утенком среди стаи хищных птиц Чужое все вокруг, неприятное. Шум машин. Люди снуют туда сюда, никто друг с другом не здоровается.
— Поехали, поживешь пока у меня. Потом отправим тебя обратно к... — не успел завершить фразу Нияз.
— Не надо обратно! — выкрикнул Кирилл, замотав головой. Столько в его взгляде было протеста и подросткового упрямства. Но, не только это. — Я там никому не нужен. Никому! Я учиться хочу, а тетка заставляет меня идти работать на ферму. Не поеду-у-у! — задергался весь, заметался, будто хотел сбежать.
— Тихо-тихо! Успокойся. Скажи толком? Ты ведь девятый класс закончил? —вступилась Маша, кинув на Бурова взгляд: «Не спугни. Ищи его потом в подворотнях».
— Ага, — шмыгнул курносым носом парень. — Хочу быть как батя, военным.
— В военное училище поступить? — поднял густые брови Нияз, будто удивился.
Обычно детки, в том числе и его, мечтают иметь свой офис с видом на Москва-Сити. В казармы никто не рвется. — Могу помочь, — задумчиво почесал подбородок.
— Только с твоей тетей придется все равно связаться. Она ведь твой официальный опекун?
