Соловейка. Как ты стала (не) моей - Полина Рош

Остромысл нахмурился, откинувшись на спинку кресла и окинул взглядом второго сына.

– Аяр – старший княжич и наследник, – сказал князь таким тоном, будто Корьян был малолетним дураком. – Он останется в Ольхове. А ты поедешь исполнять мою волю в Кутум. Будешь там устанавливать свои порядки, разве не к этому твоё сердце лежит?

Корьяну бы повинно опустить голову и согласиться, но он еще выше вздёрнул подбородок и отказался.

– Не лежит! К родной земле моё сердце лежит. Это Аяр утром на солнце взглянул и весь день счастливый, а солнце везде одинаково светит. Пусть он едет в Кутум!

– Что-то ты не в пример красноречивый ныне, Корьян! – жестко сказал Аяр, встав со своего кресла.

– Молчать! – перебил сыновей Остромысл и саданул кулаком по подлокотнику. – Это еще что?! Как кобели подзаборные свару мне тут устроить решили? Ты, Аяр, сядь. А ты, Корьян, слушай и впитывай: ты будешь делать то, что тебе сказал твой князь. Ты поедешь женихом в Кутум со славой, почестями и добром. Или как жалкий обездоленный дурак на чужую лавку. Чуешь? А сейчас пойди, окуни дурную башку в ледяную воду и мыслишки свои прочисти. Вон отсюда!

Корьян, широко раздувая ноздри, глянул сначала на отца, на брата, а потом развернулся на каблуках сапог и, громко топая, вышел из княжеских палат. Остромысл мрачно проследил за ним. Он был уверен, что он проветрится и вернётся с повинной головой. Уж спесивый Корьян-то точно не захочет приживалой в чужой дом ехать. Пусть думки пораскинет и поймёт, каково из отцовой немилости выходить. Старейшины настолько притихли, что будто и не дышали, уперев носы в бороды. Только Аяр раздраженно сопел сбоку и весь дёргался, как зверь, который только и ждёт команды хватать. Остромысл махнул рукой, отпустив его вслед за братом.

15

 Журавелька чахла всё сильнее. И без того белая, как сметана, она становилась еще бледнее, Соловейка боялась, что ей захочется помереть от такой невиданной тоски. Она водила сестрицу гулять, но даже морозец и снег не румянили ей щеки. Как же так могло получиться, что сестрица нежным сердцем прикипела к резкому, черному, как ворон, Корьяну? А Журавелька отвечала, что вовсе он не резкий, а заботливый, всегда её защищал.

– Он кладёт ладони мне на плечи и тогда я чувствую, что со мной ничего не случится…

Едва слышно сказала Журавелька, и впервые с минуты её признания Соловейке показалось, что она поняла её чувства. Она только представляла руки князя, удерживающие её у границы черной чащи, или поднимающие над рекой, и тоже сразу понимала, что ей больше ничего не грозит. Жар заливал щеки, даже холод его не унимал. Соловейка прикусывала губы и поворачивала голову к плечу так, чтобы тёплый платок скрывал раскрасневшееся лицо от сестрицы.

Но Журавелька ничего не замечала, прогулка если и помогла ей освежиться, то совсем немного. Они шли мимо облетевших голых яблонь к крыльцу, когда услышали чью-то ругань. Злые мужские голоса перемешивались словами, которые было не разобрать. Дружинники что ли бранятся? На вопросительный взгляд сестры Соловейка только пожала плечами, а потом из любопытства заглянула за угол и замерла.

У боковой стены терема между бочками с дождевой водой, скатывающейся с крыши, ругались Аяр и Корьян. Разгоряченные, без полушубков, они швырялись друг в друга обвинениями, а потом Корьян не сдержался и двумя руками толкнул Аяра в плечи. Соловейка прижала ладони к губам заглушив крики. Они же сейчас подерутся! Но её ласковый и добрый братец схватил среднего брата за шкирку, одной рукой развернул и окунул головой в кадушку с водой, пробив его лбом тонкий лёд. Журавелька так пронзительно закричала, что оба княжича тут же обернулись. Поднявшийся над бочкой Корьян оттолкнул Аяра, зачесал мокрые волосы назад. А потом в несколько широких шагов оказался рядом с Журавелькой, взял её за плечи.

– Ничего не бойся, не плачь, – сказал Корьян, всё еще звенящим голосом.

Ни до кого ему больше не было дела. Он взял в ладони её лицо и мягко поцеловал в лоб, вода с его бороды катилась по щекам Журавельки, как слёзы. Не выдержав, она обняла его, прижалась щекой к груди. Корьян, с силой прижимая её к себе двумя руками, прошептал:

– Я тебя не оставлю.

Соловейка не могла оторвать глаз от сестрицы, которая вся будто растворилась в объятиях Корьяна. Перестала дрожать и спрятала наконец разрумянившееся лицо на его груди. Разве такое возможно? Аяр за спиной брата стоял такой же потрясённый, как и Соловейка. Он медленно повернул на неё голову, и она увидела, как у него дрогнули брови и губы. Но сказать он ничего не смог.

Корьян вдруг отстранил от себя Журавельку, схватил за руку и потянул за собой в терем. Через сени, через общую горницу, мимо дружинников на входе, прямо в княжеские палаты. Соловейка и Аяр бросились за ними.

– Что он хочет сделать?! – пораженно спросила Соловейка у Аяра, бегущего рядом. Тот помотал головой каким-то своим мыслям.

– Корьян, остановись!

Но Корьян уже заскочил в зал и втянул за собой Журавельку. Она опустила голову, затряслась, и, если бы он не держал, точно упала бы. Аяр заскочил следом и остановился на пороге, Соловейка упёрлась ему в спину. Опустив ладони на плечи, приподнялась на носочках, чтобы хоть что-то рассмотреть, Аяр вдруг вздрогнул и обернулся, посмотрев ей прямо в глаза.

– Что же он… – начала Соловейка ему на ухо, но громкий голос отца заставил всех замолчать.

– Это еще как понимать?

– Коли ты, князь, решил заслать меня в дальние земли, не найдя никого талантливее и лучше, позволь и мне слово вставить. Я согласен нести твою волю даже на край мира, но только если со мной будет Журавелька. Позволь нам быть вместе и мы уедем в Кутум с глаз твоих.

– Да ты в своём ли уме, Корьян? – медленно и грозно проговорил князь Остромысл и подался вперёд. – Ты притащил сюда эту девицу и хочешь моего благословения? Вижу, ты головой ослаб и ничего не слышишь. Ты едешь в Кутум женихом для кутумской девицы, чтобы стать их князем. Там ты женишься и будешь править.

– Я без Журавельки никуда не поеду! – в тон отцу заявил Корьян, не