Восход Сириуса, часть 2 - Битва за хрустальный гроб - Людмила Владимировна Белаш

Меру, сын свиньи! Пусть замрёт в ноздрях твоё дыханье жизни! Пусть твои кости растащат шакалы, пусть их дробят дубинами в Низовье, пусть голову твою откусит крокодил! Пусть стервятники клюют твои глаза и вырвут твой язык! Да не будет тебе погребения, сволочь отвратная!

Ты евнух! евнух! евнухом родился! Где тебе знать про мужское и женское? Сидел бы в своём городишке, ублажал своих божков! В столице без тебя жрецов довольно!.. Все вы там, на Уадж-Ур 3 , разбойники и свинопасы! Заявились: «Боги, примите голодранцев!» Приблуд – копьём и в море!..

Всё. Он меня похоронил. Я не стану богиней – ни в четвёртый день, ни даже в первый. Загонит в хор духов – избивать себя, рвать волосы. В танец печали пойду. А другая, а другая – в крыльях коршуна, с волшебным словом ляжет на него!..

В четвёртый день – повешусь. Назло всем, в священной роще.

Меру! твоё имя – не «Любимый»! Тебе надо зваться – Ненавистный!

Меру… взгляни на меня…

…Так красноречиво, стиснув зубы, молчала юная смуглая ливийка, стоя у дощатого напольного щита.

Всем своим видом она дерзко показывала, что именно таких молоденьких красоток – стройных, с миндалевидными глазами, изящными ножками, маленькими острыми грудями и тонкой талией – обожают настоящие мужчины.

Например, стражники западно-пустынного корпуса. Они не трусят облапать девчонку, стиснуть ручищами и закрыть ей удивлённый рот горячим поцелуем. Ааа-ахх!

И наплевать им, что назначат сто ударов палками и сошлют на Соляное Поле.

«Сто ударов, не меньше. А мне?.. Меру!.. Нет, я – пустое место».

Меру – молодой, бритоголовый, с девически гладким лицом и гибкими руками танцора, в ниспадающих белых одеждах, – не уделял ей даже беглого взгляда. Он тихо наставлял низкого раба-азиата, кудлатого и кривоногого, как бог Бэс:

– Двадцать ударов. Ритм медленный, с голоса; отсчёт мой.

– Исполню в точности, ур-маа, – подобострастно склонялся азиат.

Наконец-то Меру перевёл свои медовые глаза на девушку, но внимание его было обращено на её ноги ниже колен. Лицо его не изменило выражения, оставшись бесчувственным, как на занятиях танцами, лишь нежные губы чуть сдвинулись, обозначив слабое недоумение.

«Милый, – обречённо подумала Нейт-ти-ти, маясь от тоскливого отчаяния и безысходной злобы. – Меру, засни и не проснись!»

– Когда тебя приняли в храм?

– Семь… – Нейт-ти-ти еле открыла рот. – Семь лет.

– Тебя осматривал маа?

«Всех смотрят!» – Вместо кивка она дёрнула головой.

– Что он сказал о пятне?

Она опустила глаза. Эта отметина на голени – всем поперёк горла. Дома изводили, в храме придирались, теперь явился ур-маа – из приближённых царевича! – и тоже уцепился: «Как ты, с изъяном, в дом Птаха попала?»

– Он сказал…

…Когда на берегу расцвёл белыми стенами Хет-Ка-Пта, в барке все заворошились, будто судно шло ко дну, а кругом клацали пастями сыны Себека. Нейт-ти-ти, голая малявка, вцепилась в руку мамы и старалась чуять боком её ногу. А то бы сразу потерялась. Здесь толпились и шумели тьмы народа, такой страх! Зато за храмовой стеной – тишь и покой. Заботливо ухоженный, густой сад дарил благодатную тень, дышали прохладой бассейны с водой, а какие важные жрецы! Бритоголовые, замкнутые, будто каменные статуи, все в льняных одеяниях и великолепных сандалиях. Один – маа, «зрячий» – выспросил и оглядел Нейт-ти-ти. Мама робко ждала решения – возьмут ли дочку? что значит белая метка на ноге?

«След лунного луча, имеет форму изогнувшегося крокодила. Сие знак благоприятный, – кратко молвил жрец. – Себек – сын Нейт, покровительницы девочки. Твоя дочь здорова и разумна; мы берём её на обучение. Ты получишь из казны Птаха пять колец серебра и шесть – меди. Попрощайся с дочерью, отныне она принадлежит храму».

– Я невиновна, – вдруг пылко заговорила Нейт-ти-ти, жестикулируя. – Стражник набросился, я оторопела. Почему меня наказывают, ур-маа?

– Ты – хенеретет 4, значит – неприкосновенна и запретна. – Меру был холоден, как вода глубокого колодца. – Ты не кричала, когда он целовал тебя.

– Как я могла кричать, когда мой рот…

– Пререкаешься со мной? Тридцать ударов.

Нейт-ти-ти умолкла и поникла. Хенерет – закрытый девичник в храме. Когда в ушах бьётся кровь, сок в груди теснится – бейся о стену, плачь, кусай