Вперед в прошлое 12 - Денис Ратманов
— Вы моетесь слишком часто, — вибрируя всем телом, как желе, возмутилась она. — Вас три человека! Да у меня от вас может канализация засориться, а почистить ее никак, машина туда не доедет.
От неожиданности я аж остолбенел. Вот и здравствуй, новый год! Хотелось ответить: «Ладно. Мыться — раз в неделю, в туалет по-большому — не чаще раза в день, по-маленькому — не чаще трех».
— Подождите. Так не было договоренностей мыться раз в неделю. И по дровам не было договоренностей. Но я понимаю…
Хозяйку затрясло еще больше.
— Я-то думала, что вы, как нормальные люди, раз в неделю титан будете топить. И дрова уходят! Много дров!
— Мы заплатим, — все так же по-доброму улыбнулся я. — И дрова привезут. А если что-то засорится, вызовим рабочих, и все починят. Как же не мыться-то неделями?
— Как нормальные люди воду экономят, так и вы не мойтесь! Как, вот, я, например. Потому что засорится яма, и что мне делать? Вы в школу свою уйдете, а я? А дерьмо ваше как начнет из земли сочиться?
У нее что, маразматический припадок? Почему было сразу не сказать, что мыться нельзя? Мы бы не тратили время, не переселялись сюда, искали бы что-то более адекватное. Хотя время такое, что любые хозяева квартир могут бегать к нам, контролировать каждый шаг. Дом… надо срочно строить дом. Жить хоть в шалаше хоть в вагончике, хоть в землянке — лишь бы спокойно, без припадочных.
Хозяйка разошлась, растряслась, покраснела, глаза вылезли из орбит:
— Вот что мне делать, когда вы меня утопите, а говновозка не доедет?
Что это к деньгам, я говорить не стал, смотрел на распаляющуюся женщину и понимал, что в ней говорит природная вредность, помноженная на деменцию. Потому и сын ее к себе не берет, и внучка не приезжает, и друзей нет.
Стиснув зубы, я сказал:
— Хорошо. Что вы нам предлагаете?
— Мыться по субботам. Или пятницам. Или в другой день. Вас и так трое!
Ходить и вонять, ага. Я посмотрел на домик. Блин, только привыкать начал! Выводок мышей мы поймали, положив приманку в стеклянную банку, и стало тихо-тихо. Наташка обработала заплесневелые обои хлоркой, и стало пахнуть не сыростью, а обитаемым жильем. И что, уходить? Куда? Как показала практика, в девяностые сложно найти адекватное жилье. Но раз уж Наташка — почти замужняя дама, нам с братом и однушки хватит.
— Чего молчишь? — немного успокоившись, спросила Зинаида Павловна.
Я перевел на нее взгляд и спокойно ответил:
— По идее, нам положены две недели, пока мы подыщем новое жилье. Постараемся освободить помещение раньше. Учитывая, что нас тут теперь двое, Наташа съехала, вопрос о помывке утрачивает… эээ… злостность. Мы обязуемся воду расходовать по минимуму, парни это умеют. Что касается прочего, все договоренности остаются в силе. Мыться мы будем когда хотим, потому что не привыкли к антисанитарии. Итак, сегодня у нас семнадцатое февраля. Третьего марта мы освободим помещение.
Видимо, хозяйка не ожидала, что я способен грамотно дать отпор, и рассчитывала, что настоит на своем и запретит нам лить воду. Встретив сопротивление, она растерялась. Вот теперь я начал давить:
— Еще раз повторю: если по нашей вине случится авария, мы обязуемся все починить. Не волнуйтесь об этом.
Оттеснив ее, я зашагал к себе. Только расслабился, блин! Только занялся интересным — и надо опять искать жилье.
— Павлик! — окликнула меня Зинаида Павловна, я обернулся.
Она схватилась за голову, покачала ею.
— Господи, что это я! Совсем плохая стала. Раз мы, фронтовики, жили в землянках, не значит, что молодежи не надо мыться. Прости меня! Не надо никуда съезжать! — в ее голосе прорезалась паника. — Как я тут одна?
Нет у нее никакого слабоумия, просто вредность, да такая, что сын сбежал на край географии. Оставаться тут нежелательно, потому что претензии со временем будут усугубляться, а оно нам совершенно не нужно.
В прихожей меня ждал Боря.
— Чего она тебе на уши присела? — спросил он.
— Грязные мы, моемся часто, воду льем, дом подтапливаем. Хотела запретить мыться.
— А ты что?
— Сказал, что съезжаем. — Я перешел на шепот, подозревая, что хозяйка нас подслушивает под окном: — Она сначала права качала, потом испугалась, что мы уйдем, и кто тогда ей уголь набирать будет и мусор выносить?
— Вот блин! — Боря поскреб макушку. — И что нам делать? Я только жить начал и не хочу к Квазипупу.
— Мы и не пойдем. И отсюда срываться не будем. Если подвернется что-то толковое — сразу сбежим. Но уже не будем рассматривать такие домики, которые на одном участке с бабулями.
— Вот же… кто бы мог подумать, — вздохнул Боря и резко сменил тему: — Давай я тебе плакаты покажу.
Не дожидаясь ответа, он принес из комнаты альбом для рисования и показал Сандру и какую-то грудасто-жопастую даму.
— Круто, — оценил я. — Сейчас поем и в типографию поеду. Давай свои художества.
Боря отдал мне картинки, которые я уже видел.
— Можно же на дискету разные фотки скопировать, и пусть печатают, как с фотографии, — предложил он. — Правда непонятно, как их на ту дискету загнать.
— Не факт, что в старой типографии будет современное оборудование, — сказал я. — Съезжу, узнаю. Может, все проще, чем мы думаем. А вообще, надо еще актеров размножить, которые девчонкам нравятся, календари с ними будут разлетаться, как горячие пирожки. Ну и полуголые бабы, их мужики потащат в гаражи, а дальнобойщики украсят ими салоны своих фур.
— И вообще, что-то крутое нарисовать! Шреддера, терминатора, робокопа, Бетмена. Да, ты прав. Надо рисовать не только певцов.
— Сначала уроки, — напомнил я.
Это мне со знаниями и опытом взрослого учеба давалась более чем легко, Боре приходилось обращаться за помощью, а иногда даже зубрить.
— Да, — вздохнул Боря, и я понял, что, пока меня нет дома, он будет рисовать, а как появлюсь, для видимости засядет за учебники.
Сейчас, пока «двоек» не нахватал, гонять его бесполезно. А как только успеваемость начнет снижаться, мне учителя скажут.
Приготовленного обеда дома предсказуемо не оказалось. Я перекусил бутербродами, вышел на улицу и запрокинул голову, глядя на серые тучи. Будет дождь или нет? На мопеде ехать или на автобусе?
Будто
