Воин-3. Логово тьмы - Дмитрий Валентинович Янковский

Певец понял и умолк, показав глазами на выход.

– Да, похоже волки воют, – поправился он. – Пойдем-ка перед сном отойдем недалече.

Они оба встали и вышли из пещеры, тут же пропав в спутавшихся лунных тенях, а Мара как ни в чем не бывало продолжала готовить ночлег.

– Ты ее зря не пугай, – шепнул Ратибор, отойдя с десяток шагов от пещеры. – Может, все еще обойдется, а она всю ночь глаз не сомкнет, завтра сонная будет с лошади падать.

– Это люди кричали, – так же тихо ответил певец.

– Я слышал. Но тут только одни люди могут быть.

– Точно, – кивнул Волк. – «Гай-ду» – это охотничий клич лесных племен.

– Надо бы огонь загасить, – встревожился Ратибор.

– Нельзя. Зверь тогда может вломиться, а это ничем не лучше. Ладно бы медведь, с ним еще сладить можно, а то заползет хорек, перекусит жилы на шее, и все. Поминай как звали.

– Вот зараза… – обреченно вздохнул стрелок. – Выспались, называется. Ладно. Сделаем вид, что ты остался в дозоре, а я будто бы лег спать, как обычно. Чтоб Мару не пугать, понимаешь?

– Ну.

– Только спать я не буду, а если вдруг что, будем отбиваться вдвоем.

Они справили малую нужду и пошли обратно в пещеру.

– Еще не успела остыть. – Микулка убрал ладонь от валявшейся на дороге конской туши. – Зачем же он лошадь-то угробил? Ну, отпустил бы, коль не нужна…

– Уничтожение живого – привычка для этих тварей. – Жур легко соскочил с седла и ощупал землю возле туши. – Ты убиваешь в крайнем случае, а они лишь в крайнем случае оставляют в живых. Для них сама жизнь не меньшее зло, чем для нас смерть. В лес ушел.

Микулка вздохнул и подошел к краю дороги, пытаясь разглядеть следы в серебряном лунном свете.

– Поклажа у него была тяжеленная, – наклонился он над подмятыми кустами подлеска. – С такой далеко не уйдешь. Пешком-то мы его теперь точно догоним.

– Это тебе только так кажется, – покачал головой Жур. – Тварь использует тело совсем не так, как его использует человек. Она не чувствует боли, ей наплевать на раны, даже на очень тяжелые. Поэтому она будет бежать, пока не переломаются кости, и будет двигаться, пока бьется сердце.

– Но ведь туша уже начала остывать, значит, тварь убежала довольно давно, – упрямо сказал Ми-кулка. – Может, она уже переломала все кости. Пойдем поглядим.

Ему было стыдно за недавний приступ ужаса, хотелось рваться в бой и косить врагов, как траву в сенокос.

– Успокойся. – Жур жестко сжал губы. – Ты, видно, не представляешь, что такое идти через этот лес несколько верст.

– Ну, мы не будем далеко заходить. Из твари уже много крови вытекло, может, она ушла совсем недалеко. Ну, подумай, а вдруг при ней Камень!

Волхв замер, и Микулка даже испугался, каким неподвижным может стать человеческое лицо. Словно маска из камня.

– Ладно, – хрипло вымолвил Жур. – Мы войдем в лес ровно на три сотни шагов. Считать буду я, а ты будешь вести меня за руку, потому что видеть перед собой я ничего не. смогу. Меч держи наготове.

– Хорошо, хорошо! – Паренек выхватил меч и повел плечами, разгоняя кровь во всем теле. – Ну… Идем?

Он очертил клинком голову, призывая Рода в защиту.

Жур осадил его холодно:

– Даже в бою разум должен быть холодным и ясным. А сейчас не бой, так что успокойся и внимательно гляди по сторонам. Понял?

– Понял, понял! – отмахнулся Микулка, удобнее перехватив рукоять. – Пусть только кто-нибудь сунется.

Они вошли в лес, и паренек крепко взял Жура за

руку.

Темные низкие ветви то и дело бросались в лицо, Жур их не видел и нередко получал хлесткие пощечины, от которых, будто искры из глаз, разлетались желтые листья. Микулка уворачивался – обе руки были заняты. Губы волхва мерно двигались, беззвучно отсчитывая слова.

Шаг за шагом лес становился гуще, но паренька это не беспокоило. Наоборот, чем страшней становилось, тем больше в теле играла сила, тем больше хотелось драться и побеждать. Правда, драться пока было не с кем, поэтому он просто ломился сквозь лес, стараясь делать шаги пошире.

– Ну что там, в грядущем? – стараясь не показать насмешки, спросил Микулка.

– Ты бы лучше о себе подумал, – фыркнул волхв.

– А чего мне думать-то?

– Ты знаешь, в кого тварь вселяется легче всего?

– Ну, ты уже говорил. В дурачков и пьяных.

– Не только. Еще в напуганных.

Микулка сжал губы и зашагал молча, хотя очень хотелось отвлечь Жура болтовней от подсчета шагов. Но по больному месту всегда получать неприятно, особенно когда это место в душе, а не на теле.

Жур отсчитал сотню. Микулка присел и осмотрел следы, насколько их вообще можно было различить в полутьме.

– Припадать стал на правую ногу, – сообщил он. – Может, нагоним!

Что делать, если действительно получится догнать тварь, паренек не знал, в этом он полностью полагался на удивительные способности волхва. Но то, что меч в руке колдовской, значительно прибавляло уверенности

– Стой1 – внезапно шепнул Жур. – Волки!

– Много? – Паренек остановился, словно налетел на дерево.

– Семеро.

– Вот Ящер… Целая стая. Может, на людей они бросаться не станут?

– Эти волки могут даже не знать, чем человек отличается от другого зверья. Для них разница только в одном – мясо нежнее и шерсти меньше.

– Нарочно меня пугаешь? – насупился паренек.

– Предупреждаю.

– Значит, сам боишься?

– Я вообще ничего не боюсь, – усмехнулся Жур. – Было время, когда я израсходовал весь запас страха, который отпущен человеку за жизнь. Но есть вещи поважнее собственной шкуры.

– Что?

– Стража. Для меня, по крайней мере. Микулка только пожал плечами.

– А Камень? – вкрадчиво спросил он. – Он имеет для тебя важность?

– Да. Потому что он важен для Стражи. Я тебе потом расскажу, коль захочешь и если останемся живы. Но в том, что сейчас Камнем владеет враг, есть и моя вина.

– Тогда ясно, чего ты за ним так носишься. Но раз так, я бы на твоем месте шаги не считал, а шел бы по следу, пока не настиг бы эту тваркжу. Понятно ведь, что Камень у нее.

Жур вздохнул.

– Если мы не заблудимся в этом лесу, – глухо сказал он, – если не увязнем в болоте и если нас не задерут дикие звери, мы сможем предупредить твоих друзей об опасности. А это не менее важно, чем добыть Камень.

– Но, добыв Камень, ты сможешь сковать себе меч, – с хитринкой добавил Микулка.

Жур молча пошел вперед и потянул паренька за собой. Следы под ногами становились все более явными и свежими.

– Постой-ка… – Слепой волхв остановился и присел на корточки.

Он опустил ладонь на слой опавших листьев, затем приподнял и собрал пальцы лодочкой, будто это была не ладонь, а чуткое звериное ухо.

– Что такое? – насторожился Микулка.

– Мы опоздали, – ответил Жур. – Тварь бросила тело и вселилась в другое – даже если мы найдем место переселения, там будет валяться только бездыханный труп.

– Вот Ящер… – расстроился паренек.

– Волки насторожились, – добавил волхв. – Явно уже пробовали человечину.

– Ладно, возвращаемся… – Микулка грустно развернулся и пошел обратно, к дороге. – Как ты узнал, что она бросила тело?

– Это чувствуется, когда тварь пробует изменить череду событий. Она как бы открывается, и можно прочесть ее мысли. Не все, очень немногие, но в другие моменты ее разум вообще недоступен.

– Как это – менять череду событий? – не понял паренек.

– Ты привык, что все в мире течет как бы само собой. Но воины Нави умеют понимать мир целиком, всю Правь, как она есть. И они видят, где можно столкнуть маленький камушек, чтобы он вызвал лавину событий нужного направления.

– Мудрено очень. – Микулка поморщился. – Зачем им это?

– А зачем тебе что-то делать?

– Так я руками делаю.

– А у них нет рук. Вот и появилась возможность достигать результата почти без усилий. Они просто научились видеть, какое событие последует за каким, ивызывать те,