Деньги не пахнут 2 - Константин Владимирович Ежов

Задачи громоздились, словно серые каменные плиты, и каждая требовала отдельного усилия. А тут ещё и новая трещина в планах: Рейчел объявила о себе как о представительнице прав пациентов в фонде Каслмана. От этой новости скулы сжались сами собой. Слишком ясно было, что тайное станет явным, и вопрос лишь во времени. Значит, оставалось только одно – подготовиться так, чтобы неизбежное обернулось оружием.

На следующий день состоялся разговор с Рейчел. Слова вышли прямыми и тяжёлыми, как свинец:

– Джерард назначил встречу. В воскресенье. Метрополитен-клуб.

Рейчел моргнула, глаза её расширились, как будто в них вспыхнул свет от внезапно распахнувшейся двери. Она ничего не знала. Или делала вид?

– Не может быть…, – пробормотала она, но голос выдал сомнение.

Выражение лица девушки колебалось между удивлением и тревогой. Всё же знала – не всё, но что-то. После короткой паузы Рейчел призналась:

– Отец в последнее время странно себя ведёт. Недавно спрашивал, знаю ли я человека по имени Сергей Платонов… Я боялась, что он навестит Шона.

Воздух в комнате сделался густым, словно перед грозой.

– И зачем ему встреча со мной лично? – вопрос прозвучал сухо и нарочито серьёзно, будто любое подобное событие само по себе несёт опасность.

Рейчел заметно занервничала, губы чуть дрогнули, но взгляд остался прямым. Наконец она выдохнула:

– Лучше, если ты скроешь наше знакомство. Папа подозрителен ко всем, кто рядом со мной. Особенно если это мужчина.

Слова её упали мягко, но в них слышалось предупреждение. И в этом проступала та же осторожность, что прежде угадывалась у Джерарда. Мужчины её семьи явно охраняли её от любого постороннего, словно от врага.

– Тогда скажем, будто мы просто знакомы… что лишь здороваемся при встречах, – добавила она уже тише.

Между фразами повисла пауза, будто воздух сам задержал дыхание.

– То есть ты предлагаешь лгать? – голос прозвучал негромко, но с острой тенью сомнения.

Рейчел вздрогнула, будто слова коснулись её слишком резко. Щёки вспыхнули лёгким румянцем, пальцы сжались. Девушка замялась, не решаясь сразу ответить. Она всегда тянулась к правде, словно к единственной прочной опоре, и любое отступление от неё давалось с трудом. Даже если в нужный момент ложь могла бы сыграть на руку, для неё это оставалось почти невозможным. Но в подобной прямоте таилась опасность – слишком уж легко было бы раскрыть тайну.

– Скрывать всё равно будет странно, – прозвучало рассудительно. – Если правда всплывёт позже, подозрений станет ещё больше. Да и раз уж Рейчел связана с фондом Каслмана, тайна не продержится долго.

Девушка тяжело вздохнула. Словно сама себе призналась: утаивание проиграно ещё до начала игры.

– Дома ты говорила что-нибудь о фонде? – вопрос прозвучал настороженно.

– Пока нет…. Думаю, такие вещи обсуждаются только лично. На самом деле встреча назначена на воскресенье вечером.

– Вечером? Во сколько?

– В пять.

Смысл был очевиден. Джерард задумал встретиться с сестрой сразу после разговора со мной, чтобы лишить нас возможности сверить слова. Проверка, сравнение – явный замысел. А значит, следовало заранее выстроить линию обороны.

Только вот для этого Рейчел придётся хоть немного согнуться под тяжестью обмана. А просить её прямо о лжи – всё равно что идти против её натуры. Тут нужен обходной манёвр.

Взгляд скользнул по её лицу, и слова прозвучали осторожно:

– Честно говоря… не хотелось бы, чтобы ты была замешана в делах фонда.

Выражение Рейчел тут же напряглось, словно на лбу прорезалась едва заметная морщина. Чтобы не дать ей времени на обиду, последовало поспешное разъяснение, окрашенное в извиняющиеся тона:

– Конечно, дело не в твоих способностях. Ты проявила огромную доброту, предложив помощь. Просто это эгоистично с моей стороны, но лично для меня всё выходит очень тяжело.

– Но почему? Разве Шон…, – слова её запнулись.

Ответом стал опущенный взгляд и горькая тень на лице – словно у человека, которого выставляют мошенником без права оправдаться.

– Ты же сама знаешь, как Джерард относится ко мне: для него я шарлатан. И если в такой момент ты вложишь два миллиона долларов в фонд Каслмана и займёшь там ключевую роль?..

– Но я делаю это не ради тебя, – Рейчел вспыхнула искренностью. – Это моё решение, мой выбор…

– Верю. Но Джерард не поверит. Для него это будет выглядеть так, будто я тебя обманул.

Даже самые чистые слова Рейчел в глазах брата превратятся в доказательство чужого обмана. Отсюда вытекал только один вывод – нужны жёсткие меры.

На лице проступила тень тревоги, голос прозвучал глухо:

– Фонд Каслмана – моё самое уязвимое место. И скрыть этот изъян невозможно. Стоит только вложить деньги в клинические исследования – всё окажется в открытых источниках. Если Джерард найдёт эту слабость… он не оставит это без ответа.

Комната тонула в мягком полумраке. Часы на стене тикали глухо и вязко, будто отсчитывали не минуты, а удары сердца. Воздух был сух, отдавал запахом бумаги и старого дерева. Каждое слово, сказанное вполголоса, звенело настороженно, как тонкая струна, готовая оборваться.

– После всего, что случилось, разве Джерард оставит всё без последствий? – слова прозвучали негромко, но в них чувствовалась тяжесть приговора. – Стоит ему разглядеть слабое место – и удар последует незамедлительно.

– Даже если узнает, Джерард ничего не сделает, – уверенно бросила Рейчел.

Наивность прозвучала слишком явно. Её взгляд ещё не видел тех лазеек, которыми умел пользоваться брат. Значит, придётся объяснить.

– Способов навредить достаточно. Уже сейчас он может предложить исследователям больше средств, и те отвернутся от нашего проекта.

Тишина легла вязкой паузой.

– Может, всё это выглядит как преувеличение. Но вспомни: расследование комиссии по ценным бумагам прошло слишком уж стремительно. Хотя нарушений и не нашли, средства заморозили.

Опять молчание.

– Нет, конечно…, – голос надломился в усмешке, в которой слышался оттенок самоиронии. – Хотя кого я обманываю? Подозреваю именно его. С его связями и состоянием подобное не составит труда.

Слова падали тяжело, будто камни. Образ жертвы выстраивался сам собой – словно мелкая фигура под сапогом наследника крупного капитала. Но и чересчур демонизировать Джерарда было нельзя – для Рейчел он оставался братом, частью семьи.

– Для него это, возможно, было всего лишь предосторожность, – голос стал глуше, в нём проступила тень горечи. –