Дух экстаза (СИ) - Greko

Ну, не фига себе, рентген-аппарат! Просветили до трусов без фартука из свинца! Ай да, Адель, девушка оторви да брось! Твои потрахушки мне фиолетовы, а вот инфа о скором возвращении в Нью-Йорк меня крайне заинтересовала! Значит, решила нагреть папика на денежку? Чего, спрашивается, молчала? Прачке задолжала — какая беда!

— Марианна! — заорал я на весь дом. — Зови сюда гостью.

Меня услышали. Очень скоро — через полчаса, чтобы привести себя в надлежащий вид — в моем кабинете нарисовалась мисс Каган.

— О, мое почтение, миссис Биэр! — встретил ее утверждением в лоб. — Что же вы не привезли с собой мистера Натана?

Она побледнела. Нервически сжала руки.

Я потряс в воздухе тонким листиком бумаги.

— Про все твои художества мне сообщили. То-то я думаю, почему у меня на тебя не стоит.

«Фу, Вася, зачем так грубо? А как иначе? Я ж не кролик, которого надо разводить!»

— Завтра чтоб духу твоего не было в моем доме!

Я встал. Еще раз демонстративно показал листок из Нью-Йорка. Подошел к сейфу. Открыл. Адель могла заметить пачки долларов, уложенных стопкой.

Убрал отчет детективов в сейф. Показательно провернул ключ в замке и вернулся за стол.

Ой! Я уронил ключ на пол и не заметил? Какой я невнимательный.

— Бай-бай, леди! — помахал я рукой. — Мне неплохо бы навестить Хантингтон-бич. Вернусь утром. Надеюсь, тебя уже не застану. Так что прощаюсь заранее.

Адель, так и не проронив и слова, развернулась и вышла из кабинета. Последовал за ней, напевая модный шлягер, в котором пелось что-то про Олдсмобиль.

«Упущение, мистер Генри! Нам нужна заводная песня про форд „Т“! Типа гопотной „Вы можете получить «Форд-Т» любого цвета, при условии, что этот цвет будет черным“. Ой, до черного лака Форд еще не додумался! Упущение. Подсказать? Нет, лучше заткнуться! Все завязано на сушку краски, а откуда я знаю, какой нужно брать ингредиент?»[3]

— In the summer time when the weather is high… — сменил я пластинку из патриотическо-корпоративных соображений, переключившись на песенку «Манго Джери» из будущего. Которую уже придумали, как оказались, оксфордские студенты. — Ди-ди-ди-ди-ди…

Скукоженная, как летний фондовый рынок, Адель испуганно на меня оглянулась, шествуя по коридору. Или решила, что я пою «иди-иди», или усомнилась в моем психическом здоровье.

«Может, еще джазом заняться? А как на это посмотрит Оля? — мелькнула и тут же пропала шальная мысль — О сыне думай, чудило. Адель точно свалит, но Леху я ей не отдам. Перехвачу воровку на вокзале, если выберет кражу и сына с собой прихватит. Пригрожу тюрьмой. А если нет, если выберет только деньги — скатертью дорога».

[1] Во время водных войн Калифорнии взрывы на участках акведука Малхолланда были постоянным явлением. Особенно сильный случился 21 мая 1924 года, разрушив ключевой участок в Каньоне Jawbone.

[2] Карл Леммле — создатель кинокомпании «Юниверсал». Адольф Цукор — создатель «Парамаунт Пикчерз». Братья Уорнер в представлении не нуждаются. Маркус Лоу — один из создателей «Метро-Голдвин-Майер», чью фамилию «потеряли» в названии из-за ссоры учредителей. Ульям Фокс — 20th Century Studios.

[3] Правильный ответ — японский лак для шкатулок.

Глава 20

Фатальные последствия экстаза

Завтра я женюсь!

Ёксель-мок…

'Тьфу! Запрещено! Сто баксов за хрень, вырвавшуюся изо рта!

Что⁈ Уже двести «бакинских»? С такими расценками я же по миру пойду!

Или не пойду?

Запарюсь банкротиться с таким-то «прессом» на счетах. А если голову вдруг потеряю, Олька мне мигом ее на место вкрутит. Или братья Блюм. А втроем они меня ваще размажут тонким слоем. Проверено.

Спасибо братанам, что взяли на себя сватовство на русском ранчо. Я б точно это гнездо дебилов-недофермеров сжег на корню. Придумали какую-то хрень. Она вам не пара, она вам не пара… Не, бля, Билли ей пара! (ой, опять сто баксов в глиняную свинюху пихать. Или две?).

Козлы!

Мы денег не возьмем, мы не такие…

Ага. «Я не такая, я жду трамвая!» Да в вашу глухомань не то что трамвай — дрезина не доберется! Рельсы-то — алле! Обещать обещали долине Оуэнс, да забыли, о чем договорились. Как в Вашингтоне с проектом ирригации. Очень по-житейски. А с другой стороны? Чем вам, блин, «Серебряный Призрак» не угодил⁈

Спасибо Оле. Поняла, что еще пара минут и два десятка подобных соображений — и Дензел Рассел, он же Айзек Блюм, исполнит свой коронный номер из фильма — перестреляет всех на хрен! (ой, опять сто баксов! Да подавись, свинота!)

Короч…. Эээ… Короче! Холостяцкой берлоге завтра хана! Босяцкой жизни — хана! (за «хана» нужно платить? На всякий случай положу). Интересно, Олька будет прорубать оконца в моей крепости или ей понравится мой концепт безопасной жизни? Вот за что ее люблю (конечно, не только за это), так это за непредсказуемость. Варианты? Ну, зайдет такая, вся в белом, и спросит: «Где, Баз, у нас оружейка?». Или наоборот. Прямо с порога бахнет; «Ты, паршивец, меня в зиндан решил запихнуть? Я тебе кто, Гюльчатай в парандже?»

Про Гюльчатай, каюсь, я ей рассказал. «Паршивцу» — это ее долбанный генерал-лифт научил (Да что ж такое! Опять сто баксов!). Спецом, уверен. За внучку обиделся. «Что-то я маху дал!» — сам мне признался, когда узнал про мою невесту. Но Олька ему понравилась, тут спору нет. Особенно, когда влупила ему от бедра: «Дедуля, да из вас песок сыплется!» Старикан чуть не лопнул от злости и сразу согласился стать посаженным отцом. Чтоб, значица, доказать, что еще кой-чего могет (За «значица» нужно занести? Да вот хрен тебе, глиняная отбивная. Да е-мое, опять прокололся. Подавись! И за «могет» тоже прими, паскуда!).

Интересненько! Стол завален подарками, будто уже меня окрутили. Брать — не брать?'

Среди этого Монблана особенно выделялась одна белая коробка. Не иначе как Марианна постаралась, чтобы меня подразнить — из женской стервозности или от обиды. Знала, что завтра — все. Доступ к моей тушке закрыт с момента возвращения из путешествия на запад. Месяц догадывалась, а как узнала про мою женитьбу — все стало на свои места. Ничего боссу не отстрелили в долине Оуэнс — разве что сердце. А с завтрашнего дня и на пушечный выстрел не подходи.

«Э, Вася, какая связь между смуглянкой с мексиканского берега Колорадо и любимой конопатой из лунной долины, окромя твоих ласк? Ой, об этом лучше помолчим. Наверное, Марианну лучше убрать с глаз долой?»

Недрогнувшей рукой сцапал белую коробку. Нашёл сопроводительное письмо.

«Мистер Найнс! Как владеющий лучшим автомобилем в мире, вы не можете не признать, что мы, создатели, упустили одну важную деталь. На вашем капоте отсутствует маскот, который сообщил бы всем, что вы есть лаки. На всякий случай поясняем: маскот — это фирменный знак компании. В нашем случае речь идет о серебряной фигурке женщины, которую мы назвали Дух Экстаза. Ни в коем случае не подумайте ничего дурного! Моделью послужила Элеанора Веласко Торнтон — актриса, олицетворившая разумную скорость, грацию и красоту. Дух, в котором нет ни капли вульгарности, фривольности и ража. Просто вкрутите фигурку, заменив ею плоскую крышку радиатора».

О, да!

Я повертел в руках фигурку и не удержался от смеха. Грация Элеоноры. Ни капли вульгарности. Разумная скорость! О, да! Любовница Джона Дугласа-Скотта-Монтегю, второго барона Монтегю-Белью, вне подозрений, если не читать британских газет.

Но фигурка и впрямь хороша! И полностью соответствует моему состоянию души. Я в экстазе! Лечу в объятья жены, в обнимашки с доходами!

Недавно я сделал себе подарок. Отправил в Библиотеку Конгресса САСШ заявку на изобретение. На патент! Базиль Найнс придумал, как смешать сажу с каучуком, чтобы покрышка стала долговечнее. Или выдержала тяжёлую машину, вроде той автомитральесы, которая меня с братанами встретила по прибытии в Петербург почти шесть лет назад.