Нежное создание 2 (СИ) - Жанна Штиль
Женщина насторожилась. Не спускала глаз с новой двери в кухню, будто видела за ней притаившуюся Хенни.
— Помню, видела у тебя рисунок рукомойника. Было бы неплохо поставить подобные в каждом покое. Соответственно и в мой.
Ника воздержалась от комментариев. Маме нужны шикарные умывальники? В таком случае, ей придётся договариваться не только с мастером Губертом. Авторское клеймо на них будет стоять не только его.
— Ещё есть пожелания? — спросила Ника.
Госпожа Маргрит очертила чайной ложечкой круг над крошевом медовика в своей тарелке:
— Выше всяких похвал. Хенни превзошла меня в готовке, — снова посмотрела на закрытую дверь в кухню. — Четыре комнаты из восьми, которые выходят во двор, обустроим дорого, с изыском, четыре оставшихся — проще. Сдавать их стану чуть дешевле. Цвет обоев, выбор необходимой мебели, ковров… — женщина призадумалась, — доверюсь твоему вкусу, дочь. Неси перечень, о котором говорила, посмотрю.
Ника поднималась на третий этаж в сомнениях. С мамой определённо что-то произошло. Её будто подменили. Она изменилась не только внешне. Стала лояльнее, охотно шла на уступки, прислушивалась к мнению и словам дочери, не давила на неё, не угрожала.
Девушка ей не поверила. Госпожа Маргрит поменяла тактику? Что она задумала? Чтобы понять, нужно играть по её правилам.
В голове предостерегающим хрустальным звоном зазвучал колокольчик: «Ника, внимание! Человек не может измениться до такой степени за пять дней. Не может… Не может…»
* * *
Десять дней спустя, поздний вечер
Ника сидела в зале у стола в VIP-зоне.
В керамических подсвечниках-чашах ярко горели свечи. Язычки пламени дрожали, отражаясь в тёмных окнах кофейни.
На столешнице стояли пустая коричневая бутыль из-под красного вина, бокалы зелёного стекла, новые чайные чашки с недопитым остывшим чаем, прямоугольные плоские тарелки с бутербродами, менажница с засахаренными орехами и сухофруктами, смятые салфетки.
Сегодня Ника толком не поела, да и не хотелось. Минутные перекусы утоляли голод, а состояние лихорадочного возбуждения и усиленной концентрации истощили ресурсы нервной системы.
К моменту закрытия кофейни девушка чувствовала себя выжатым лимоном. Она устала. Устала безбожно, чудовищно, чертовски. Гудели натруженные ноги; болели спина и руки; грудь сдавливал корсет, надетый по настоянию госпожи Маргрит; веки слипались. В висках долбилась одна мысль: «Спать, спать, спать…», но встать и уйти не было силы.
Вот и прошёл первый день работы кофейни — невероятно долгий и трудный.
Открытие состоялось.
Ника не совсем довольна, как всё прошло, но в целом начало работы заведения можно считать успешным.
Девушка поправила две диванные накладки под спиной, вытянула ноги и закрыла глаза. Слушала, что происходит вокруг.
Подавальщица мыла пол. Учащённо сопела, старательно исполняя свои обязанности. Мокрая тряпка снова и снова с характерным шлепком опускалась на мозаичные плитки пола, мягко елозила по ним, действуя на Нику усыпляюще.
Девушка прислушалась к рекомендации Хенни нанять подавальщицу — молодую женщину Софию, полгода назад вышедшую замуж, расторопную и аккуратную. Имея опыт работы в таверне, находившейся на другом конце города, она пришла на собеседование к Нике по настоянию Хенни и произвела на неё хорошее впечатление.
Не возразила Ника и тогда, когда Хенни привела себе в помощь немолодую молчаливую и покладистую Тёклу — вдову с тремя детьми, которая до этого работала прачкой. Её старшая девочка десяти лет оставалась дома и присматривала за младшими братом и сестрой пяти и трёх лет.
Девушка наняла обеих женщин с испытательным сроком и пониженным на это время жалованьем. Пообещала, что через месяц, если и её, и наёмных работниц всё устроит, они станут получать больше, чем на прежних местах работы.
Для Ники важно было сохранить душевное состояние Хенни, чтобы та продолжала оставаться энергичной и собранной помощницей, а не рассеянной и беспомощной страдалицей, оказавшейся сверх всякой меры ревнивой. Как Ника ни убеждала её оставить Гуго в покое, который, судя по всему, не слишком был заинтересован в налаживании более близких отношений с Хенни, она болезненно реагировала на заигрывания с ним Лины. Постоянно цеплялась к прислуге, не понимая, что та забавляется и намеренно выводит её из себя.
На днях Ника не выдержала. После очередного инцидента она подловила Лину на узкой лестнице и, прижав к стене, строго проговорила:
— Допрыгаешься, глупая. Жалко тебя, — дёрнула её за руку, толкнув со ступеньки. Тут же удержала, позволив наглой девчонке обеими руками мёртвой хваткой вцепиться в поручень. Поймав её испуганный взор, продолжила: — Оставь Хенни в покое или бери расчёт и уходи.
— Я ничего не делаю, — пискнула Лина. — Она сама…
— Молчать! — прикрикнула на неё Ника. Приблизив своё лицо к её лицу, мрачным шёпотом добавила: — Ты же не хочешь на всю оставшуюся жизнь остаться кривобокой, а то и вовсе упокоиться с миром на городском кладбище. Верно?
Округлив глаза и плотно сжав губы, Лина испуганно замолчала. Если бы Ника попыталась отцепить её руки от поручня, у неё это вряд ли бы получилось.
Ника отступила от прислуги. Развернувшись и направляясь вниз, через плечо бросила:
— Лестницы у нас слишком уж крутые. Споткнёшься, скатишься и всё — нет тебя. Печалька, — вздохнула с трагической серьёзностью.
После наглядной демонстрации Лина хоть и не обходила Хенни стороной, но заметно присмирела: на кухне появлялась редко, с Гуго на глазах у ревнивицы не заигрывала.
— Что это с ней? — торжествовала Хенни.
— Поумнела, — посмеивалась над Линой Ника. — Поняла, что садовник ничего интересного из себя не представляет. Тебе тоже стоит к нему присмотреться внимательнее. Глядишь, и ты прозреешь.
Госпожа Маргрит была настроена к Хенни не столь сочувственно. В штате её прислуги появились поломойка и две привлекательные молоденькие горничные, для которых она по совету дочери заказала у портнихи комплект однотипной одежды: тёмно-серые закрытые платья с длинными рукавами, узкими белыми воротничками и манжетами вкупе с такими же белыми фартуками и наколками из белоснежной ткани вместо чепчиков.
Нике всегда нравилась униформа горничных викторианской Англии — строгая и в то же время нарядная и аккуратная, подчёркивавшая социальный статус нанимателя.
Как и пообещала, мама управилась с ремонтом комнат второго этажа за оставшиеся девять дней до намеченной даты открытия кофейни. Но к заселению покои пока готовы не были. Госпожа Маргрит ждала доставку мебели, картин, ковров, циновок, портьер и выполнения в швейной мастерской большого заказа по пошиву стёганых покрывал и постельного белья с
