Искатель – 12 - Сергей Шиленко
— Слава богам! Клянусь, мы найдём способ отблагодарить… — мэр наконец-то как следует разглядел моё лицо. Глаза его расширились, челюсть отвисла. — Охотник⁈ — выдохнул он с благоговейным недоверием.
Дюран нерешительно протянул руку и коснулся моей щеки, словно проверяя, не морок ли это. Пальцы у него дрожали.
— Как… как это возможно?
— С огромным трудом и толикой удачи, — я перевёл взгляд на свежую могилу. В груди кольнуло. Кто из знакомых не дожил до моего возвращения? — Не хочу отвлекать от церемонии. Но хотел бы отдать дань уважения. Кто это?
Печаль вернулась на лицо мэра, словно привычная маска. Плечи поникли.
— Корней, один из защитников деревни, — голос Дюрана стал глухим. — Хороший был мужик, один из лучших бойцов.
Значит, не Елена. Слава богам! Я почувствовал, как отпустило напряжение в плечах. Подошёл к могиле, склонил голову, постоял молча с минуту.
— Оставлю вас, не хочу мешать церемонии.
— Тогда прошу, отдохни у меня! — Дюран снова поклонился. Похоже, у него уже рефлекс выработался. — Помнишь, где мой дом? Проходи, располагайся. Бренди в шкафу, сигары там же. Проголодаешься, жена что-нибудь приготовит. Прости, что задерживаю, но мне нужно закончить здесь.
— Всё в порядке, — я сжал его плечо. — Проводи Корнея как подобает.
Поклонился явно убитой горем вдове павшего. Женщина даже не подняла головы, только сильнее вцепилась в руку сына лет десяти, я двинулся по знакомой улочке к дому мэра.
Дом тоже казался меньше, чем я помнил. Память имеет свойство приукрашивать; когда ты двенадцатого уровня, даже простой крестьянский дом кажется хоромами по сравнению с ночёвками под открытым небом.
Постучал в дверь. Тишина. Ну да, Дюран же сам просил заходить. Толкнул створку, шагнул внутрь.
И замер как вкопанный.
В гостиной в потёртом кресле сидела женщина и кормила младенца грудью. Дело было не в обнажённой груди, в поместье Мирид это стало привычным зрелищем. Мои жёны кормили нескольких малышей, и я давно перестал смущаться.
Дело было в самой женщине. Я узнал её мгновенно. А если узнал мать, значит, знал и ребёнка.
— Ох! — воскликнула Елена, торопливо прикрываясь лёгким покрывалом. — Не обращайте внимания, гостиная просто самое удобное место. Хотя тут весь день люди ходят туда-сюда, но что поделать…
Она не выглядела особо смущённой. В Харалдаре кормление на людях — дело обычное. На Земле бы закидали тапками, а здесь — норма жизни. Многие женщины вообще не стали бы прикрываться, особенно перед односельчанином.
Я закрыл дверь, стараясь двигаться спокойно, хотя внутри всё переворачивалось. Подошёл ближе.
— Привет, Елена.
Она вопросительно улыбнулась. Усталость и напряжение последних недель оставили свой след. Под глазами залегли тени, щёки впали, но материнская нежность смягчала резкие черты.
— Не припомню, чтобы мы встречались, господин, — вежливо проговорила она, как и положено общаться с незнакомцем.
И тут заметила мою экипировку: добротная кожаная броня, зачарованный лук. Глаза её расширились, взгляд метнулся к индикатору уровня, на секунду на лице появилась та же смесь страха и надежды, что и у остальных жителей.
— О! Герой пришёл спасти нас! — лицо женщины озарилось надеждой, на миг став почти красивым. — Спасибо вам огромное, добрый господин! Могу ли я чем-то помочь? Как только закончу кормить малыша, приготовлю ужин или…
И тут до неё дошло. Она присмотрелась к моему лицу внимательнее, и радость сменилась шоком.
— Охотник⁈ — выдохнула она недоверчиво. — Какого чёрта⁈ Неужели какой-то бог подкинул тебе тридцать уровней, пока ты шлялся по свету?
Я только улыбнулся. Странное чувство, но я был рад видеть её снова. Вероятно, всё дело в ребёнке на её руках. А может, просто соскучился по знакомым лицам?
— Рад снова тебя видеть, Елена.
Фермерша покраснела то ли от злости, то ли от смущения, принявшись поправлять покрывало, под которым копошился малыш.
— Ты вернулся помочь?
— Как я мог оставить в беде деревню, которая меня приютила? — я сделал шаг вперёд. В нос ударил запах молока и детской присыпки, точно такой же витал в детской нашего поместья. — Как дела?
Она фыркнула. Горечь в голосе резанула слух.
— Если не считать вепря девятнадцатого уровня, который забрёл на ферму и сжёг всё к чертям? — голос женщины дрогнул. — Мы с семьёй еле ноги унесли. Потеряли всё: дом, скотину, припасы… Теперь живём на подачки соседей. Да и те давно бы кончились, если бы Бернард не организовал оборону.
Под покрывалом раздалось довольное воркование. Лицо Елены мгновенно смягчилось, в глазах появилась та особая нежность, что бывает только у матерей.
— Всё, малыш? — промурлыкала она, голос стал мягким, как бархат. — Наелся? Ты сегодня прямо обжора, весь в отца.
Интересно, кого она имеет в виду?
Елена перестала так тщательно прикрываться, всё-таки узнала меня. Когда перекладывала ребёнка, мелькнул большой розовый сосок. Грудь у неё стала полнее после родов. С привычной лёгкостью опытной матери она устроила малыша на плече и принялась похлопывать по спинке.
— Вижу, кое-что изменилось. — я кивнул на ребёнка, стараясь говорить небрежно, хотя сердце колотилось как бешеное.
Елена расцвела. Усталость словно смыло, лицо озарилось искренней радостью, и я вдруг увидел, какой она могла бы быть в другой жизни. Красивой!
— Это чудо! — она с энтузиазмом повернула младенца ко мне. — Мой сын, Богдан. Правда, он прелесть? Самый красивый малыш на свете! Моя маленькая радость.
Приходилось признать, парень и правда вышел симпатичным, что только подтверждало мои подозрения. При всём уважении к Елене, но черты у неё простоваты. А Бернард… Ну, его лицо больше подходило для отпугивания ворон, чем для создания красивых детей.
А у этого пушистые чёрные волосики, огромные голубые глаза, мой цвет кожи. Даже форма носа… Чёрт, да это же вылитый я в детстве! Мама показывала фотографии.
— Милый малыш, — улыбка вышла искренней. Не думая, шагнул вперёд и протянул руки. — Можно подержать?
Елена отшатнулась, прижимая сына к груди. Материнский инстинкт сработал мгновенно, заставляя защищать детёныша от потенциальной угрозы.
— Зачем? — прищурилась она подозрительно. — Мужчинам неинтересно тискать чужих детей, даже друзья так не делают. А мы с тобой и не друзья вовсе, —
лицо её потемнело. О, кажется, старые обиды полезли наружу! — Скорее наоборот. Ты вечно смотрел на меня свысока…
— Она
