Дух экстаза (СИ) - Greko

(«столбы» в Биржевом зале Фондовой биржи на Уолл-стрит)

… Букмекерская лачуга. Звучит по-идиотски, но суть отражает верно.

Не важно, что в такой конторе стояли шикарная мебель, тикерный аппарат и телефон для связи с Фондовой Биржей, а хозяин «лачуги» приезжал на работу на новеньком «Кадиллаке». Лачуга — она и есть лачуга, временное заведение, призванное обувать лохов-клиентов. Когда из них собирался приличный пул, контора начинала крутить дела. Простейший приемчик — это разослать сотне своих клиентов панические телеграммы о необходимости продажи пакета акций компании N, а другой сотне — дружеский совет на основе «надежного» инсайда прикупить акции этой же компании. На ровном месте «лачуга» зарабатывала комиссию, не утруждая себя моральными терзаниями.

Это еще цветочки. Среди множества разного рода трюков, позволявших на законных основаниях проворачивать сомнительные сделки, в арсеналах жучков был один, самый мерзкий. Как ни странно, подсмотрели его на Брод-стрит, но довели до совершенства.

Для приходящих на Биржу недотеп, считавших, что торговля акциями на коротких позициях — быстрый и простой способ прикупить жене русских соболей, брокеры Фондовой изобрели простейший механизм отъема денег. Человек желал купить или продать без покрытия акций на сотню или тысячу баксов. Его тут же кредитовали из расчета один к трем. Стоило курсу опуститься ниже прописанной в договоре отметки, брокер тут же принудительно закрывал позицию, забирая свои деньги и еще немного в виде комиссии. Клиент уходил, расстроено бормоча: «не повезло». И на следующий день возвращался. И так день за днем, пока не закончатся деньги. В 95% случаев брокер оставался в выигрыше. Поскольку таких дуриков каждый день собиралось множество, получалось чистое казино.

Жучки из «лачуг» пошли еще дальше. Получив заказ на покупку или продажу, они ничего не делали. Просто оставляли в книгах запись. И часто ограничивали порог прибыли клиента несколькими пунктами для подстраховки. Никто ничего не подозревал. Наоборот, народ валил в контору, выгодно отличавшуюся рафинированностью атмосферы от безумства Биржевого зала Фондовой. Просмотренный мною в далеком будущем фильм «Афера» с Робертом Редфордом и Полом Ньюменом показал зрителю именно такую «лачугу», «стыдливо» упустив факт развода клиента, чтобы не сломать сюжет. Хотя… там вроде шла речь про скачки?

Джесси Ливермор ненавидел этих жучков, невзирая на то, что свой первоначальный стартовый капитал сделал именно на них в юные годы. Тогда-то он и заработал кличку Мальчик-Игрок. Исключительно своим умом, пониманием механизма биржевой торговли он раздевал одну «лачугу» за другой в Сент-Луисе и других небольших городах. Когда его слава достигла апогея, двери всех полуподпольных брокерских контор перед ним захлопнулись. Ставок от него никто не принимал. Даже от тех, кто приходил вместе с ним. Одного его присутствия рядом с новоявленным «клиентом» хватало, чтобы клерки закрывали окошко для приема денег. Точно также, как в казино знали в лицо всех счетчиков карт, их превращали в персону нон грата. Единственное, но принципиальное отличие заключалось в том, что Джесси не мухлевал. Просто-напросто он был на голову выше мошенников, присосавшихся к порочной стороне человеческой натуры — к жажде быстрого обогащения. За ним стояли годы скрупулёзного анализа, разработка уникальной стратегии биржевой игры. За «лачугами» — преступление, прикрытое фиговым листком официальных разрешений. Не случайно вскоре мафия возьмет под свое крыло эти эффективные инструменты отъема денег у недотеп. Не только скачки — акции, вот, где золотое дно.

Какова же была ярость Джесси, когда он узнал, что под видом старейших брокерских контор Нью-Йорка подчас скрываются все те же «лачуги». Они были вызовом его растущему профессионализму биржевого спекулянта. Они действовали неспортивно. И они о нем знали! Подобраться к ним, чтобы наказать, у него не получалось, как он ни «химичил». Хозяева «лачуг» не боялись ни черта, ни дьявола, кроме почтового ведомства, которое могло внезапно на них напасть и отобрать все деньги, вернув через год восемь центов на доллар.

Когда я предложил свои услуги, думал исключительно о том, в чем я спец. О мордобое. Недооценил я Юного Хвата. Его мысли лежали в совершенно иной плоскости, хотя крепкие кулаки также входили в расчет. Оставшись голодным и трезвым после нашего ланча, я преисполнился энтузиазма и был готов на подвиги, даже отказавшись от финансирования со стороны Джесси. Иногда с голодухи или недопития и не такое придет в голову!

С понедельника лафа у братьев Блюм временно закончилась. Пришла пора немного поработать. Мы отправились по указанному нам Джи Элом адресу — в одну из процветающих «лачуг» неподалеку от нашего отеля. Не вместе, а по одиночке, типа мы друг друга не знали. Внесли депозит. Начали совершать мелкие сделки. В плюс, в минус. Последнее — чаще. Парни на меня косились, не понимая, что происходит. Я ждал условленного момента.

К четвергу мы примелькались в «лачуге». В отель даже стали приходить от нее телеграммы, в которых нас уверяли, что рынок хорош, чтобы делать ставки (он был вял — даже такой дилетант, как я, это понимал). Что мне готовы предоставить первоклассный брокераж и не ограничат в размере прибыли (читай между строк: разденем как липку). Что пора переходить к более активной игре (мы устали ждать, пока ты расчухаешься). Парни получали точно такие же сообщения, но на другой, фиктивный адрес в ближайшей парикмахерской.

Ося и Изя прибежали в контору с утра пораньше. Глаза у них горели, но они продолжали изображать неуверенность. Изображать? Они и в самом деле не понимали, что тут позабыли. С моего разрешения часто начинали спорить, стоя у доски с котировками. Толкали друг друга, как привыкли с детства. На них снисходительно посматривали.

Я ворвался в «лачугу» взмыленным и возбужденным. Кончики моих закрученных кверху усов дрожали от нетерпенья. Подскочил к доске. Ознакомился с ситуацией. Во всеуслышание объявил парням, с которыми якобы не был знаком:

— Дело верняк, джентльмены! Нужно ставить против «Лунной долины».

Я ткнул пальцем в строчку, где была прописана компания, когда-то звучавшая громко, но ныне лежавшая на боку, поджав лапки. Эти вялые, неактивные акции попадали на доску по старой памяти. Никому они не были интересны, как всеми признанный аутсайдер на скачках.

— Отвали от нас, иммигрант в котелке! — заорал на весь зал Изя, строя из себя американца во втором поколении. — Сперва английский подучи, потом советуй.

— Ну как знаете, — пожал я плечами и отправился к клерку.

Братья Блюм затеяли шумное обсуждение, в котором то и дело звучали вопросы «а вдруг он не соврал?» или «можно ли верить чужому инсайду?» В итоге, они пристроились за мной в очереди к клерку.

Тот принял наши заказы, в очередной раз утвердившись в мысли, что Бог создал клиента, чтобы он остался без гроша. И оказался прав! Через полчаса лента сообщила, что «Лунная долина» поднялась на пару пунктов.

Изя и Ося затеяли со мной яростную перепалку. Обвиняли меня во всем — вплоть до инцеста с грязными обитателями подвала замка в Британии, откуда я вылез на белый свет. Тыча мне пальцем в грудь, загнали меня в угол — прямо к столу клерка, оформлявшего заказы.

Я мямлил, экал и бэкал. Апеллировал к разуму возбужденных юношей и к обещанному первоклассному брокеражу от конторы.

— Что мне делать, сэр? — обратился к клерку с мольбой в голосе и глазах.

— Закрыть позицию, — ответил он бесстрастно, но потом, вспомнив о комиссии «лачуги», добавил, — Или перевернуться.

Он не сомневался, что краткий взлет «Лунной долины» скорректируется в течение торгового дня и мы снова пролетим, как фанера над Парижем.

— Есть такая стратегия, джентльмены, — я принялся разглагольствовать с максимально умным видом, изображая из себя гуру фондового рынка. — Нужно не просто перевернуться, если мы не угадали со стратегией. Нужно удвоиться или утроиться.