Орден во всю спину 3 - Константин Владимирович Ежов

На юго-запад вместе с Ярославом двигались сотни других. Лёшка и Лариска бежать быстро не могли, поэтому Косой держался вместе с толпой, не позволяя им отстать. К счастью, весь их скарб он взвалил на себя, освободив руки и силы товарищам. Или захребетникам, он пока ещё не определился, по их поведению. Так-то желающих сесть на шею и весело дрыгать ногами там в своё удовольствие всегда хватает. Всё же у него была надежда хоть на то, что Лёшка не совсем такой, всё же его дар удачи ему реально помогал, а вот Лариска…. Ну, жизнь она длинная, может где всё же пригодится.

Через какое-то время люди начали замедляться. Бронхи жгло, в груди хрипело, ноги тянулись свинцом. И вдруг все заметили: жуки с лицами их не преследуют. Кроме Ярослава, казалось, все были вымотаны до последней капли.

Некоторые обернулись назад – и то, что они увидели, заставило их охнуть. Город превратился в чистилище. Кривые лачуги пылали, крыши складывались, как картон. Огненные языки взвивались вверх, освещая ночь багровыми отблесками.

– Наш дом сгорел…, – пробормотал кто-то сдавленным голосом.

Те, кто только что потерял семьи, не сдерживались – рыдания прорвались сами собой. Ярослав заметил: среди толпы были люди, которые в панике бросили собственных детей, лишь бы пробежать чуть быстрее. А были и такие, что закрывали малышей собой до последнего – пока жуки не смыкали хитиновые челюсти. Скрежет этих жвал, перемалывающих плоть, уже впитался в сознание, будто клеймо – кошмар, от которого теперь не отделаться до конца жизни.

Наконец беглецы вырвались к условно безопасной полосе пустоши. Там было тихо – настолько, что собственное дыхание казалось слишком громким. Жуки с лицами словно потеряли к ним интерес: всё их внимание было приковано к крепости.

Ярослав понял: сам город и его стены стали для твари наживкой. Там, где больше "еды", туда и хлынет рой. А войска Потанина, вооружённые до зубов, будут держать оборону – с пулемётами, гранатомётами, укреплениями. При желании Косой мог бы просто отсидеться в стороне, пока они перебьют насекомых. Но вот беда – именно этих зон он должен был избегать любой ценой. С Потаниным встречаться было нельзя.

Он нахмурился, остановился, прислушиваясь к земле. Внезапно дрожь прошла по грунту, и каждый ощутил её – ноги предательски дрогнули, будто сами по себе.

– Землетрясение! – выдохнул кто-то.

Тряска оказалась сильнее прежней: людей валило на землю, камни скатывались с холмов, в воздух поднялась пыль.

– Смотри туда! – закричал один из беглецов, показывая рукой на север.

И все увидели: вдали, у подножия Урала, на горизонте проступила тёмная линия. Она стремительно росла, ширилась, двигаясь к югу, будто гигантский нож, разрезающий землю. Эта чернота шла прямо на крепость.

Огромная, изогнутая стена крепости заходила ходуном и издала оглушительный треск – такой, будто где-то рядом крошился гигантский айсберг или ломался вековой ледник. Камень вибрировал, воздух наполнился сухим звоном, а по основанию стен начали быстро расползаться тонкие трещины. Они рождались внизу, словно тёмные змейки, и ползли вверх, разрывая крепкий камень, скрипя и хрустя, как зубы, стирающие гранит.

Косой застыл, не в силах вымолвить ни слова. Перед глазами происходило нечто, выходящее за пределы человеческого понимания. Гигантский разлом рассёк крепость надвое, превращая её в два огромных полукруга.

Но страшнее всего было то, что земля на западной стороне вздрогнула и вдруг пошла вверх. Сухой гул нарастал, и за считанные секунды почва поднялась на десять, а может и больше, метров. Казалось, будто сама равнина стала тяжёлым щитом, который невидимая рука подняла над землёй, сложив из неё ступени чудовищной лестницы.

Воздух дрожал, пахло раскалённым камнем, пылью и чем-то металлическим, как будто сама земля источала запах крови. Люди в оцепенении смотрели, как две тектонические плиты сошлись в смертельной схватке, и одного удара хватило, чтобы разорвать стены крепости пополам.

Однажды, в редкую минуту покоя, Косой как-то спросил у Лёхи: "А что будет, если стены крепости рухнут?.."

Тогда вопрос прозвучал почти праздно, словно пустое философствование. Никто не придавал ему значения. Ярослав лишь пожал плечами – ну рухнут, значит, заново отстроят. Сильные мира сего так и останутся сильными, а беженцы по-прежнему будут ютиться внизу, у подножия стен, цепляясь за объедки.

Но теперь всё было иначе. Стены могли падать, когда угодно – только не в этот миг. За их каменными массивами уже выли волки, скрежетали зубами дикие звери, копошились ядовитые твари, выползавшие из Урала. Там же теснились жуки с мертвыми лицами и те самые Подопытные, чьё появление внушало ужас.

Земля содрогнулась. Глухой гул прокатился, будто под толщей камня ворочался гигант, и тектоническая плита двинулась, словно чёрный лебедь взмахнул крылом и обрушился на стены.

Крепость оказалась построенной прямо над живым шрамом планеты – двумя линиями разлома. Один рывок – и её разорвало пополам.

Грохот стоял такой, будто рушились небеса. Каменные блоки трещали и сыпались вниз, вздымая облака пыли, смешанной с запахом сырого известняка и железа. Стены, веками державшие натиск врагов, распались, словно детская постройка из кубиков.

И это было лишь начало бедствия. По всему городу дома складывались, как карточные, и сотни, тысячи людей оказались погребены под обломками. Глухие крики и стоны утонули в грохоте падающего камня.

Ярослав стоял на вершине холма и смотрел вниз. Вид перед его глазами напоминал конец света. Гордость человеческих рук – крепость, простоявшая десятилетия, а может, и столетия – в одно мгновение превратилась в руины.

На стенах ещё миг назад толпились частные войска. Они не успели даже отступить: вместе с каменными глыбами их тела полетели вниз и были раздавлены до бесформенных пятен. Пятидесятиметровая высота не оставляла никому шанса – падение с такой стены было приговором.

И вот настал момент, которого боялись все: волна жуков с лицами, до этого удерживаемая стенами, хлынула в город. Хитиновые панцири блестели в отблесках огня, жвалы щёлкали, перегрызая плоть и кости. Те самые "важные люди", что привыкли командовать, строить планы и прятаться за чужими спинами, оказались беспомощны. Многие ещё не успели оправиться от паники после обрушения домов – и их тела первыми растворились в живом чёрном море, жуки смели их, будто хищные волны.

Старик Ван вместе с другими остановился, обернулся и долго смотрел на происходящее, и в его глазах застыл такой же страх, как и в глазах остальных – густой, липкий, пробирающий до костей.

– Ярослав, люди в городе хоть выживут? – тихо спросила Лариска, голос её дрожал, словно