Воин-Врач IV - Олег Дмитриев
По разгоревшимся глазам Глеба было совершенно ясно: думал он много, очень много, напряжённо и во все стороны сразу. И схватывал влёт. Поэтому планы первой на Руси банковской системы они с Одаркой принесли уже на следующий день, сверкая одинаково красными, но одинаково счастливыми глазами. Мысль, переходящая в действие со скоростью, совершенно не характерной для размеренного Средневековья. В других местах, не в наших. И голуби полетели в Полоцк и Олешье, город возле устья Днепра, где средний сын великого князя русов и старший сын великого хана половцев ещё с зимы обустраивали порты и склады, удивляя греческих шпионов неожиданным для не самого проходного места размахом. Судя по заделу, должно было получиться круче, чем в Суроже, Белой Веже и даже самОй Тмутаракани.
Всё это было в новинку королям с князьями. Не было в ту пору, да и не только в ту, у властителей привычки делать что-то друг для друга просто так, бесплатно. А тут непонятный Чародей подарил, вот взял и даром отдал, небывалую штуку: возможность из никому не нужных щепок при помощи стариков и малых детей, к труду в полях и на море непригодных, получить стабильный источник дохода, живых денег. Которые народ отдавал сам, без гнева, страха или обиды, практически с удовольствием. А озвученные мысли о том, что иноземных ратников будут с радостью покупать на любом торгу, где уже хоть пару месяцев торгуют собственными, правителей тоже удивили. Выходило, что не нужно было ни бороться за рынки сбыта, не выживать с них конкурентов. Потому что конкурентов не было. Один и тот же товар — простая, да не простая деревяшка — должен был продаваться при соблюдении двух простых условий. Фиксированной цены и наличия детей. Хотя диковину в Киеве, например, уже начинали покупать, собирая маленькую, игрушечную, но Всеславову дружину, и взрослые.
В последний день саммита, когда были обсуждены все первоочередные вопросы и примерно три четверти тем «второго приоритета», к которым относилась и международная торговля деревянными солдатиками, в зал вошёл быстрым шагом один из Алесевых. Короли с князьями насторожились было — их дружинных в соответствии с негласным Рысьиным протоколом запускали только в сопровождении минимум двух Всеславовых, из тех, что умели ходить сквозь стены и появляться на голом месте без единого звука. Но воин прошёл спешно к воеводе, протянул с поклоном какую-то белую тряпочку, и вышел, развернувшись странно и красиво, в два приёма, чеканя шаг подковками сапог.
Гнат пробежался глазами по мелким убористым строчкам, не поведя бровью, сложил тряпочку вдвое и передал так великому князю через волхва и патриарха. Старцы не стали разворачивать послание, но на Рысь уставились с нескрываемым интересом, даже можно сказать — с очень явной выжидательной настойчивостью. Сиди они в «Ставке», наверняка уже орали бы наперебой: «Ну чего там? Да не томи ты, бесова душа!».
Рысь посмотрел на то, как сощурились глаза Чародея, медленно, вдумчиво, слово за словом вбирая текст послания. Увидел знакомый жест, когда друг, как всегда в минуты крепкого раздумья, чесал ногтем большого пальца правой руки старый шрам над чуть поднятой правой бровью. Посмотрел на отца Ивана с Буривоем, которые уже только что не дымились. Пожал плечами и ответил со свойственной ему лёгкостью и несвойственной лаконичностью:
— Папа — всё.
Глава 17
Радости встреч
Обратный путь занял девять дней. Сперва было вообще собирались до Горыни дойти, спуститься по ней до Припяти и добраться до Киева, как в спальном вагоне, но решили не шиковать. Денег и богатых подарков было с избытком, а вот времени как обычно не хватало. Но и те несколько дней неспешного, хотя точнее было бы сказать, не такого поспешного, возвращения мы со Всеславом проживали так, будто они были последними: успели и поохотиться, взяв тура — здоровенного, под тонну весом, бычару, чёрного, с белой полосой по хребту и рогами длиной в руку взрослого человека. И у костров посидели вдоволь, с песнями под гусли, с которыми, как выяснилось, не расставались аж трое Алесевых. Не обошлось и без курьёзов.
На еле заметной лесной дорожке скучали трое. Престарелого вида мерин с отвисшей губой и торчавшими костями, похожий чем-то на него старый дед с длинными белыми волосами и бородой и телега, похожая на них обоих, упёртая в ещё молодую, но уже жёсткую травку сломанной задней осью. Заднее правое колесо лежало отдельно с видом индифферентным, делая вид, что этих троих неудачников видит впервые в жизни.
— Бог в помощь, старче! — прикрикнул Гнат, дождавшись отмашки от четверых своих, что показались поочерёдно впереди и по бокам, в разных местах за деревьями. Кажется, четверых, но не факт. — Ждёшь кого, или так отдыхаешь?
— Ох ты! Откель вас столько взялось-то, сынки? — подскочил было дед, но тут же охнул и схватился за поясницу.
— Так оттель же, — максимально откровенно пояснил Рысь, ткнув большим пальцем себе за спину.
Мы подтянулись к месту ДТП, осматриваясь и осматривая встреченных. Мерин ни малейшего интереса к нам не проявил, как и телега. Колесо тоже старательно проигнорировало. Дед же моргал мутноватыми по возрасту глазами, не веря им, наблюдая за тем, как из-за ёлок выходили шагом всё новые и новые кони.
Всеслав спрыгнул легко с Бурана и подошёл к телеге. На ней лежала пара мешков, деревянная лопата, моток волосяной верёвки и худая копна старого, аж серого, сена. Рядом с дедом отдыхал на травке не замеченный ранее топор, а под осью — слега́, стволик видно недавно срубленной сосенки. То ли «поддомкратить» дед собирался свой транспорт, то ли ось новую подготовил. А может и то, и другое.
Чародей взялся двумя
