Вещий Олег - Вадим Владимирович Чинцов
Центром дома, как правило, являлся просторный зал — столовая. В зале за большим круглым столом, отделанным золотом и слоновой костью, одновременно могли сидеть тридцать шесть человек. Вечером здесь наверняка горели светильники на чистом оливковом масле, у ложа курились мускатный орех, камфора, касия, амбра и мускус. В спальнях стояли золочёные кровати с дорогими покрывалами, в гостиных — столы, инкрустированные слоновой костью, золотом и серебром.
Бьорн вздохнул — Хоть это и не императорский дворец, который наши варяги уже избавляют от этой роскоши, однако и хозяин этого поместья наверняка был приближен к императору, получив разрешение строиться рядом с одним из его дворцов. Я боюсь нам не хватит времени вывезти всю эту красоту в Киев.
Арне кивнул — И не говори! Когда степняки увидели эти захваченные особняки, они похоже забыли про номисмы, которые надеялись получить помимо тех, что им выплатили перед походом. Для этих дикарей эти вещи выглядят просто сказочными. Хорошо, что мы взяли под охрану самые лакомые поместья и дворцы.
Никифор покачал головой — Большинство награбленного будет оставлено в Херсонесе. Олег хочет остаться в нем жить, считая что заслужил комфортную жизнь. Рюрик отправится в Великий Новгород, он все же привык к климату севера. Уже сейчас в Херсонесе идет строительство по расширению лучшего дома в городе. Там и термы пленные греки будут строить подобные этим, забрав для отделки мрамор. Нет, минимум несколько месяцев уйдет на вывоз только мрамора.
Обойдя все помещения и составив опись всего ценного и полезного, друзья вошли в церковь. Арне первым почуял опасность, вооружившись топором и мечом, Бьорн, действуя на инстинктах, видя приготовления к бою друга, тут же снял щит со спины и в правую руку взял топор, посчитав, что его пробивная мощь будет намного эффективнее. Никифор же натянул тетиву на свой лук, с которым никогда не расставался.
За алтарем послышался женский вскрик, приглушенный чьей-то рукой.
Никифор на греческом крикнул — Выходите, вы обнаружены! У вас есть шанс против нас троих.
Двери в алтарь отворились и навстречу друзьям шагнули пятеро греков, одетых в хорошие ламеллярные доспехи, вооруженные копьями, щитами и мечами.
Переглянувшись, греки шагнули навстречу, приготовившись бросить копья. Никифор же вошел в яр, за секунду выпустив две стрелы и наложивший третью. Моментальная гибель двоих ошеломила греков и Никифор как в тире за пару секунд прикончил остальных. Бьорн недовольно воскликнул — Это нечестно! Трудно было оставить хотя бы пару для разминки?
Никифор указал мечом на алтарь — Там кто-то есть, осторожнее!
Внутри оказалась девушка лет шестнадцати, чей рот зажимала служанка лет сорока, от страха, трясущейся мелкой дрожью.
Арне присвистнул — Похоже это дочь хозяина особняка. Предлагаю доставить ее Хельги в подарок.
Бьерн кивнул — Да уж, красива девка, у меня аж член вскочил при виде ее красоты. Думаю, Верховный жрец будет доволен нашим подарком.
Феофил оглядел своих советников, которые во время оглашения ультиматума только качали головами и крестились. Патриарх гневно ударил Посохом, но тоже пока промолчал. Рюрик требовал за каждого приведенного им воина выплатить выкуп в пятнадцать гривен серебра (в новгородской гривне было 204 грамма), то есть за каждого воина требовалось отдать три килограмма серебра. А по словам Рюрика под стенами Константинополя находились 50 тысяч варягов и викингов, а это 150 000 килограммов серебра. Да за конную армию степняков были запрошены по двенадцать гривен. Всадников было сорок тысяч. Значит сумма всего выкупа была 247 920 килограммов серебра. 1 золотая литра равнялась 72 золотым номисмам и 864 серебряным милиарисиям. Милиарисий — одна тысячная золотого литра, вес — около 4 граммов серебра. То есть одну номисму в 4,5 граммов золота можно обменять на 12 милиарисий весом в сорок восемь граммов серебра. Пять миллионов сто шестьдесят пять тысяч солидов (номисм) были довольно огромной суммой! Помимо этой разовой выплаты, Византия была обязана выплачивать постоянную дань, и император должен заключить договор, регулирующий пребывание и торговлю русских купцов в Византии. Мало того, греки должны были сшить паруса: для руси из паволок (златотканый шёлк), славянам и викингам из коприны (простой шёлк).
Патриарх нарушил воцарившуюся тишину после оглашения наглых требований Рюрика — Мои люди со стен наблюдают как разграбляют пригороды. Эти варяги согнали захваченных граждан, заставляя их выдирать даже мраморные плиты и грузят их на захваченные в бухте купеческие корабли. Нам требуется как можно скорее избавиться от этих варваров. Придется соглашаться на все их условия. Часть серебра и золота а также шелка можно собрать с состоятельных Константинопольцев, которые не хотят допустить взятия священного города этими язычниками. Как то они уже смогли взять несколько крепостей. Что в мирном договоре требуют для себя варяги Рюрика?
Эпарх зачитал текст договора, составленный на греческом — Когда приходят в Византийскую империю посланцы Руси, пусть берут содержание для послов, сколько хотят; а если придут купцы, пусть берут месячное на шесть месяцев: хлеб, вино, мясо, рыбу и плоды. И пусть устраивают им баню — сколько захотят и торгуют, сколько им нужно, не уплачивая никаких сборов. Когда же жители Руси отправятся домой, пусть берут у Василевса на дорогу еду, якоря, канаты, паруса и что им нужно. Если жители Руси явятся не для торговли, то пусть не берут месячное; пусть запретит князь Руси указом своим приходящим сюда русским творить бесчинства в селах и в стране Византийской империи. Для граждан Руси Василевс обязан выделить им для жизни квартал с домами у монастыря святого Маманта, который находится близ Константинополя, на западном берегу пролива Босфор, и пусть входят в город только через одни ворота в сопровождении царского мужа, спрятав оружие в чехлы, по 50 человек.
Василевс заскрежетал зубами. Но иного выхода никто не видел и с требованиями северян видно придется соглашаться!
Глава 19
Олег задумался над тем как закрепить русский щит над вратами Константинополя. Обычай вешать свой щит на ворота города в знак мира был широко распространён у древних норманнов. Хотелось все же оставить о себе долгую память и Колдун склонялся к мысли вмуровать его в кирпичную кладку над вратами.
Рюрик подошел неслышно — Что, брат, не
