Проклятый Лекарь. Том 2 - Виктор Молотов
Но на полпути к моргу меня перехватил Волков. Он вынырнул из-за угла, как привидение, которому только что наступили на хвост.
Волков был взъерошен. Галстук съехал набок, волосы на голове стояли дыбом, а в глазах метались злые, униженные огоньки. Он выглядел как человек, которого несколько часов подряд макали головой в ушат с помоями.
— Ты! — зашипел он, преграждая мне путь. — Ты специально меня подставил!
— Я предложил тебе поработать в паре, Егор, — спокойно ответил я, даже не останавливаясь и вынуждая его пятиться передо мной. — Как того и требовал главврач.
— Эта… эта корова в цветастом платье! — его голос срывался. — Она два часа без умолку рассказывала про свои мнимые болячки! Два часа! А за ней выстроилась очередь из таких же городских сумасшедших!
— Ты сам с энтузиазмом согласился «учиться у лучшего», — я позволил себе лёгкую, едва заметную усмешку. — Или ты думал, что обучение заключается только в том, чтобы стоять у меня за спиной с умным видом и записывать в блокнот?
Он захлебнулся воздухом, не находя ответа. Я обошёл его и продолжил спускаться.
— В морг я с тобой не пойду, — бросил он мне в спину. — Хватит с меня на сегодня сумасшедших, живых или мёртвых.
— Как знаешь, — я пожал плечами, даже не оборачиваясь, и продолжил свой путь вниз.
Он отказался. Как предсказуемо.
Он думал, что работа врача — это чистые палаты, благодарные аристократы и восхищённые взгляды медсестёр. Он боится грязи, боится смерти, боится той неприглядной правды, которую можно увидеть только на секционном столе.
Зря.
Именно здесь внизу, в тишине и холоде, происходит всё самое интересное. Здесь болезни показывают своё истинное лицо, а не прячутся за жалобами ипохондриков.
Но это его проблемы. Пусть остаётся наверху, в своём стерильном мире иллюзий.
Мне он здесь точно не нужен.
Я спустился в своё царство. Холодный, чистый запах формалина смывал с меня суету и интриги верхнего мира. Здесь всё было просто и честно.
Доктор Мёртвый ждал меня, и на его лице было нечто, отдалённо напоминающее профессиональный азарт.
— А, Пирогов. Думал, ты уже забыл дорогу в наши скромные чертоги, — сказал он, кивая на секционный стол. — У меня тут для тебя подарок. Мужчина, тридцать два года. Лёг спать абсолютно здоровым, а утром жена нашла уже холодным. Ни анамнеза, ни жалоб, ни истории болезни. Чистый лист. Люблю такие ребусы.
Он удалился, оставив меня одного. А я надел перчатки и фартук.
Процесс вскрытия был для меня ритуалом, медитацией. Секционный нож двигался с привычной, отточенной за столетия грацией. Точный разрез по линии грудины, раскрытие грудной клетки, аккуратное извлечение органов.
Я осмотрел его сердце своим некро-зрением. Сильный, здоровый орган. Мышца плотная, упругая. Ни малейшего признака инфаркта, миокардита или кардиомиопатии. Коронарные артерии были чистыми, как у юноши. Клапаны идеальны, без стенозов и пролапсов.
Этот человек не должен был умереть. Но он умер. Абсурд.
Скальпель был бессилен. Глаза не видели ничего. Но что, если посмотреть иначе? Я всегда использовал некромантию, чтобы «оживить» мёртвую ткань, заставить её рассказать свою историю. Но некромантия была сейчас слаба, почти недоступна.
А что, если… попробовать наоборот?
Что, если использовать не энергию смерти, а энергию жизни? Что покажет Жива в мёртвом теле? Это было нарушением всех мыслимых правил, извращением самой сути моего проклятия. И именно поэтому это было так соблазнительно.
Я сосредоточился, потянулся к тёплому, золотистому резервуару в груди и пустил тончайшую, почти невидимую струйку Живы в мёртвую сердечную мышцу.
Не чтобы оживить. Чтобы «прозвонить» её, как инженер прозванивает оборванный кабель, ища место разрыва на энергетическом уровне.
И тут произошло невозможное.
Под моими пальцами мышца… дёрнулась.
Едва заметный, почти воображаемый спазм.
Я замер, уставившись на орган в моих руках.
Показалось. Посмертный мышечный спазм. Рефлекс. Что угодно, но не…
Тук.
Ещё один удар. Уже не спазм. Слабый, но отчётливый, ритмичный толчок, который я почувствовал всей ладонью.
Тук. Тук.
Сердце в моих руках, вырванное из грудной клетки мертвеца, начало биться.
А мертвец… открыл глаза!
Глава 13
Глаза трупа закрылись, но его сердце забилось сильнее.
Я был удивлён, но мой исследовательский азарт перевесил шок. Инстинктивно я усилил поток Живы, пытаясь не просто оживить, а прочитать ткань, понять причину этого аномального феномена на энергетическом уровне.
И в этот момент некромантская сила, дремавшая во мне месяцами, откликнулась на знакомую, родную среду — мёртвую плоть.
Две энергии: тёплая живая и ледяная мёртвая вошли в резонанс. Воздух в секционной, казалось, загудел, как натянутая струна. И эта вибрация ударила мне прямо в мозг.
Сознание качнулось.
Стены морга растворились. Я больше не был Святославом Пироговым, стоящим над трупом. Я стал им — человеком, который лежал передо мной.
* * *
Ночь. Я стою в богатой спальне с тяжёлыми гардинами и позолоченной мебелью. Воздух пахнет воском и старым деревом. После долгого, утомительного дня я готовлюсь ко сну. На прикроватной тумбочке стоит хрустальный стакан с водой — привычка пить перед сном.
Привычным жестом я беру стакан. Вода прохладная, с едва уловимой, почти аптечной горчинкой. «Старые трубы», — думаю я, не придавая этому никакого значения.
Я гашу свечу. Ложусь в мягкую, прохладную постель. Темнота обволакивает, как тёплое одеяло.
Минута. Две. Сердце вдруг спотыкается.
Пропускает удар.
Потом ещё один.
Холодный липкий пот выступает на висках. Паника накатывает ледяной волной. Пытаюсь крикнуть, позвать на помощь — горло сжато спазмом. Пытаюсь встать — тело не слушается. Руки как чужие, ноги ватные, словно налитые свинцом.
Сердце бьётся всё реже. Удар… долгая, звенящая в ушах пауза… удар… ещё более долгая, бесконечная пауза…
В последний момент перед тем, как всё погаснет, одна-единственная мысль пронзает угасающее сознание, ясная и отчаянная:
«Катя… прости…»
Темнота.
* * *
Я резко отдернул руки от тела, словно от раскалённого железа. Труп на столе мгновенно снова стал просто трупом — глаза закрылись, сердце замерло.
Голова раскалывалась, будто в череп вбили раскалённый гвоздь. Тошнота подкатила к горлу. Холодный пот стекал по спине.
Некромантия всегда требует платы. Даже такая слабая, пробуждающаяся сила. Я заглянул в чужую смерть, и она заглянула в меня.
— Интересно, — произнёс я, вытирая лоб рукавом халата
