Хозяин антимагии 4 - Миф Базаров
Волынский повернулся к Рыбакову.
— Теперь доложите о готовности. И план работ на завтра, — он бросил взгляд на почти скрывшееся за горами солнце. — Мы теряем время. Балтийск ждёт.
Поздно вечером, когда Волынский наконец удалился в отведённую ему каюту, Рыбаков поднялся в рубку. Усталость валила с ног, но одна мысль не давала покоя: «Где Мотя?»
Капитан обыскал привычные места: приборную панель, где тушканчик любил дремать на тёплых приборах, камбуз, где его всегда ждала еда.
Нигде нет.
Серебристый зверёк бесследно исчез.
Глава 15
Тяжёлый зловонный воздух карцера давил на грудь. Я сидел, скрючившись в этой проклятой яме и прислонившись спиной к холодному влажному камню. Ржавые прутья решётки, словно зубы гигантского зверя, смыкались над головой, отрезая кусочек утреннего неба.
Гнилостный запах сырости и тлена, поднимавшийся из-под слоя прелой листвы и травы, уже перестал раздражать.
Время тянулось медленно, словно смола. Каждая минута в этом каменном гробу была пыткой физической и моральной.
Руна подавления, вмурованная в карцер, не давала применить магию. Любая попытка сконцентрироваться и ощутить ставшую уже привычной связь с землёй натыкалась на мёртвую пустоту. Как будто отрубили руку.
Но сдаваться? Ни за что.
Мозг, привыкший к анализу и решению задач, лихорадочно перебирал варианты.
Решётка. Железо. Ржавчина. Коррозия.
Я видел два пути.
Первый — химический.
Слабая кислота могла бы ускорить разрушение ржавчины и ослабить металл. Но где её взять?
Выпросить у охранника уксус? Ха! Вряд ли.
Моча? Она содержит мочевину и соли — слабый электролит. Но концентрация ничтожна, а объёмы… нужны литры, постоянное воздействие.
Недели, если не месяцы, а у меня их не было. Надо выбираться отсюда как можно быстрее!
Электролиз: создать гальваническую пару! Если бы у меня был кусок более активного металла, к примеру, цинк или алюминий, и электролит, да та же солёная вода или моча, можно было бы попытаться ускорить коррозию железа.
Но… металла нет.
Электролита — мизер. И опять — время, которого не хватит.
К тому же процесс требовал бы контроля, постоянного увлажнения, что нереально под присмотром охранников.
Соль: попросить для еды? Если бы дали, можно было бы попробовать делать концентрированные растворы и наносить на самые ржавые участки петель и замка.
Соль — враг железа, она ускоряет окисление. Но опять же, это процесс медленный, а охранники могли заметить мои манипуляции.
Да и дадут ли соли? Хлеб был чёрствый, вода — болотная жижа. Соль — это деликатес.
Все химические пути вели в тупик из-за временного фактора и отсутствия ресурсов.
Толку от них ноль.
Второй путь физический.
Силовой. Но чем? Руками? Смешно.
Нужен был рычаг. Лом.
А где его взять в каменном мешке?
Мой взгляд невольно скользнул вниз, к влажной и тёмной земле под ногами. Туда, где скрывались останки предыдущего постояльца.
Холодок пробежал по спине. Это было кощунственно, отвратительно… но иного выхода нет.
— Прости, друг, — прошептал я, не зная, кому адресую слова: скелету или его призраку. — Но твои дела, похоже, ещё не окончены. Помоги мне выбраться отсюда.
Я начал ковырять пальцами в грязи, раздвигая слипшиеся листья и прелую труху.
Земля была плотной, холодной. И вот ощущение гладкой твёрдой поверхности. Не камень. Это была кость. Ребро.
Потом из земли появились очертания тазовой кости. Наконец, то, что искал: длинная берцовая кость. Она была крепкой, тяжёлой, с утолщёнными концами. Это настоящий природный лом.
Я вытащил её, стараясь не думать о владельце. Кость была желтовато-серой, местами покрытой тёмными пятнами, но целой.
Проверил на изгиб, вроде прочная. Идеально, можно начинать.
Следующие часы превратились в адскую рутину. Как только шаги охранника удалялись или он засыпал на своём походном стуле, а спал он крепко, храпя как паровоз, я начинал работу.
Упирался костяным ломом в место крепления одной из петель решётки к каменному основанию колодца. Петля представляла собой толстый кованый крюк, вбитый в камень и продетый в массивное ухо на самой решётке. Всё было покрыто толстым слоем ржавчины и вековой грязи.
Хр-р-ряп!
Первая попытка.
Кость скользнула по металлу, не оставив и царапины. Я сменил точку приложения силы, нащупал зазор между крюком и ухом решётки. Упёрся изо всех сил, используя всю мощь спины и плеч, сжавшись в тесном пространстве.
Бдзынь!
На этот раз глухой стон металла. Ржавчина осыпалась мелкой крошкой. Казалось, петля чуть сдвинулась.
— Эй, ты! Тихо! — донёсся хриплый окрик охранника. — Шевелишься как червяк! Угомонись, а то палкой успокою!
Я замер, спрятав кость в грязь под ногами.
Сердце колотилось как молот.
Минута, другая… Храп возобновился.
Можно продолжать.
Работа шла мучительно медленно. Кость это тебе не сталь, она скользила, трещала под нагрузкой, грозя сломаться. Я использовал грязь как абразив, пытаясь втирать её в зазор и надеясь, что песчинки сыграют роль наждака.
Пробовал плевать на место работы со слабой надеждой, что слюна хоть чуть-чуть, но ускорит коррозию в микротрещинах. Но это капля в море. Основная ставка была на механическое воздействие, упорство и потраченное время.
День сменился вечером, принеся черпак вонючей воды и кусок хлеба, твёрдый как булыжник. Ночью же пришли холод и кошмары, где решётки сжимались, а кости подо мной шевелились.
Странно, раньше кошмары мне не снились вовсе, а теперь каждую ночь одолевает какая-то мерзость. Словно это место прокляли прежние хозяева. Хотя, учитывая, что я оказался в мире, где магия реальна… ничего удивительного, пожалуй.
Наступило утро с новой порцией отчаяния и новой решимостью.
Я продолжал. Час за часом. Петля поскрипывала всё громче, зазор становился чуть заметнее. Я уже чувствовал её люфт!
За эти дни, что провёл в яме, карцер пополнился.
После мятежа Строганова он перестал быть местом для единичных провинившихся. Теперь это был импровизированный лагерь для «неблагонадёжных».
Скрип открываемых решёток и глухие удары тел о дно ям стали почти постоянными.
Сначала сюда волокли не согласившийся примыкать к восстанию высший состав, потом непокорных офицеров из тех родов, смерть которых сулила Строганову крупные неприятности в будущем.
Одним из первых приволокли молодого капитана кавалерии. Его мундир был порван на груди, лицо в ссадинах и кровоподтёках. Мужчина хрипло ругался, пытаясь сопротивляться конвою, пока его не оглушили прикладом и не сбросили в яму рядом с Долгоруким.
— Предатели! Ублюдки! — придя в себя кричал он хрипло и безнадёжно, пока охранник не ткнул палкой в лицо, пригрозив залить нечистотами. — За Императора! За Белова!
Крики молодого капитана сменялись рыданиями ярости и беспомощности.
