Искатель – 12 - Сергей Шиленко
— Я попросил своих спутников пойти навстречу большой опасности из личного одолжения, и не могу винить вас за отказ.
Лицо Бориса слегка расслабилось, видимо, мои слова его немного успокоили. Он крепко пожал мне руку, наверное, ожидал совсем другой реакции.
— Благодарю вас, сир Артём, — сказал он с явным облегчением. — Понимаю, что не имею никаких прав на вашу добычу после моего ухода, но я благодарен за возможность принять участие в этом рейде и надеюсь, что вы позволите мне присоединиться к зачистке оставшейся части подземелья за мою справедливую долю.
Так вот оно что! Не просто извиниться пришёл, а хочет вернуться! Наверное, дошло наконец, что мы действительно справились с тем, что казалось невозможным, а значит, и оставшуюся часть подземелья тоже осилим. И лут там может ждать очень неплохой.
Мелочная часть меня хотела послать его подальше. Обижен я или нет, но этот человек не прикрыл мне спину, когда возникла критическая ситуация, а теперь вернулся за лёгкой добычей. К тому же его вклад был и так сомнителен — видел я его показатели в бою.
Но… Он всё-таки откликнулся на мой призыв изначально, когда многие отказались, оказал доверие. И никто не знает, какие нас ждут оставшиеся бои, возможно, каждый меч будет на счету. Лучше иметь в команде человека, который хотя бы частично полезен, чем столкнуться с нехваткой людей в критический момент.
— Конечно, — сказал я, хлопнув его по плечу. — Добро пожаловать обратно.
Открыв экран рейда, вновь отправил ему приглашение. Решение принято, теперь надо его придерживаться.
— Спасибо! — Борис аж просиял от радости и тут же принял приглашение. — Ты доказал, что способен достичь даже невозможного, так что знай, можешь обратиться ко мне за помощью в любых будущих подземельях или охоте на монстров.
Обещания давать легко, а вот когда дело дойдёт до реального риска, посмотрим, насколько твёрдыми они окажутся.
Мы вместе вернулись к лагерю и сразу принялись за дело. Надо отдать Борису должное, работал он усердно, без отлынивания. Помогал переносить тела, собирать хворост, разводить костры и проявлял подобающее уважение к мёртвым. Хотя меня брали сомнения, искреннее ли это почтение, или он просто желает произвести хорошее впечатление. Чужая душа потёмки.
Остальные участники рейда отнеслись к его возвращению заметно холоднее, чем я. Несколько человек открыто проворчали что-то о дезертирстве и его ненадёжности. Эйнар особенно метко высказался о том, что «некоторые товарищи возвращаются только тогда, когда запахло лёгкой добычей». А Карина добавила, что странно видеть людей, которые «бросают друзей в опасности, а потом приходят за наградами».
Пришлось вмешаться и пресечь эти разговоры. Да, конечно, мне понятны их чувства, но команда должна быть единой. Внутренние конфликты — прямая дорога к провалу следующего боя.
— Я официально пригласил Бориса вернуться в рейд, — сказал громко, чтобы все слышали. — Он откликнулся на мой призыв очистить это подземелье, и спасибо ему за это. Есть ли у кого-то возражения против его участия?
Гнетущая тишина повисла над рейдом. Недовольные взгляды никуда не делись, но открыто выступать против моего решения никто не стал. Уже хорошо. Единство команды важнее личных обид.
Работа по подготовке к похоронам, как и рассчитывал, заняла довольно много времени.
К тому времени, как развели последний из дюжины костров, солнце уже село. В глубоком овраге, где мы находились, сгустились сумерки, придавая происходящему особенную торжественность, даже треск костров звучал приглушённо в наступившей тишине.
Борис всё это время работал рядом с остальными, стараясь быть полезным. Он заслужил несколько косых взглядов, но, по крайней мере, открытый бойкот ему не объявили.
Когда все приготовления закончились, я понял, что наступил самый сложный момент. Кто-то должен сказать прощальные слова. Карина и Юлиан смотрели на меня выжидающе, видимо, считали, что именно лидер рейда должен взять это на себя.
Я стоял перед кострами, глядя на иссохшие тела, объятые пламенем, и внезапно почувствовал нечто странное. Глубокая печаль нахлынула откуда-то изнутри, не моя, а как будто чужая, лица, пожираемые огнём, показались мне смутно знакомыми, словно я видел их в забытых снах.
Может, это место действительно пропитано настолько глубокой древней скорбью, что она передаётся всем, кто здесь находится?
Стоя перед кострами в наступающих сумерках, чувствовал, как давит ответственность момента. Все ждали, что я произнесу нечто подобающее случаю. А что тут скажешь? Я не знал этих людей. Не знал их имён, их историй. Для меня они, как и для остальных, просто мумифицированные останки в древних руинах.
Но внезапно слова потекли сами собой, удивив меня самого.
— Эларет лу Матери ал’тансела, — произнёс я, и незнакомый язык лился настолько легко, словно всегда на нём говорил. — Ланасин ор’мира сент’эа.
Откуда всё взялось⁈ Это эльфийский язык, который я не изучал, или нечто ещё более древнее? Но почему-то я знал, это самые подходящие слова для такого момента.
— Покойтесь с миром, ушедшие защитники Светолесья, — продолжил я уже на понятном всем языке. — Ваши души давно покинули этот мир, но где бы вы ни были, знайте, ваши тела упокоены с честью. Мы завершим начатое вами дело и наконец вернём мир в ваш дом.
В моих словах прозвучала та истина, которую сам не ожидал услышать, но она вырвалась прямо из глубин моей души. Мы действительно пришли сюда завершить давно начавшуюся битву и очистить их дом от скверны, дать павшим то, чего они не смогли добиться при жизни: покой.
Лили подошла ко мне, взяла за руку и прижалась к боку. Её тепло оказалось удивительно уместным в этот момент, живое прикосновение среди всей этой смерти. Я сжал её пальцы, благодарный за поддержку, и оглянулся по сторонам, не хочет ли кто-то ещё что-либо добавить.
Карина вышла вперёд, сложила руки на груди и произнесла:
— Идите с миром, павшие. Вас любили, и ваши беды давно позади. Пусть вас помнят за мир и красоту, что вы создали.
Красивые слова и тоже подходящие к случаю. После торжественной паузы я кивнул Юрию. Пора заканчивать церемонию.
Маг шагнул вперёд, и вокруг его рук вспыхнуло пламя. Огонь отогнал сгущающуюся тьму, заставив тени отступить к краям луга. Юрий поочерёдно метнул язычки пламени в каждый костёр. Двенадцать раз, по числу погребальных костров.
Иссохшие тела и древесина мёртвого Великого Древа вспыхнули с новой силой, яростное пламя взметнулось к небу, осветив весь луг ровным
