Сага об орке. Начало - Игорь Чиркунов
Ну нифига себе! Тот дешевый на вид меч стоил… двадцать восемь коров? Учитывая, что у дяди коров всего четыре…
— Погоди, — другая догадка осенила меня, — кольчуга стоила двадцать четыре марки? То есть сорок восемь коров?
Мои попутчики одновременно кивнули.
Охренеть! Целое стадо! А если в овцах? Даже не стал считать.
Когда вернулись на постоялый двор, «наши» были уже там. Мы как раз успели к так называемому ужину: ели прямо в комнате, все то же, что и в дороге: вяленое мясо, сыр, запили все водой. Что за скрадерность, я не понял — при гостинице был трактир и пахло оттуда, признаться, весьма завлекательно.
Уже заваливаясь спать на дощатом полу, понял, что зудело у меня все время, с недавнего разговора.
— Слушай, Хрут, мне вот что все покоя не дает, — дернул я з рукав улегшегося рядом орка, — ты сказал, что 12 пеннингов стоит дюжина сельди или лосося. Но ведь лосось крупнее! Почему тогда сельдь стоит столько же? Или она здесь тоже крупная?
— Здесь, это в Борге? — зевнул Хрут, — да не, сельдь везде одинаковая, — новый зевок, — а что до цены, так сельдь — морская рыба, а лосося можно в реке ловить.
— И что?
— Что-что, — раздалось с другого бока, это Сигмунд разлепил глаз, — раз морская, значит ее надо в море ловить! Разве не ясно?
— Да какие проблемы то?
— О боги!.. — простонал Сигмунд, — Асгейр, мне иногда кажется, что ты непроходимо туп…
Из угла Калле донесся сдавленный смешок.
— Ты забыл, — поправил сына Йорген, — Бран как раз ловил рыбу в море. Просто, — это уже мне, — мало кто отваживается выйти в море за рыбой… В основном, это как твой отец, бывшие походники.
— Почему?
— Спи уже, — не выдержал дядя, — завтра к по утру к ярлу идти, а ты выспаться не даешь. Еще слово, и… спать на конюшню отправишься!
Я бы, кстати, был не против спать на сене, но! На конюшне спали рабы тех, кто останавливался в гостинке, их в комнаты не пускали.
Так и не получив исчерпывающих ответов я перевернулся на другой бок, подоткнул плащ и провалился в сон, как в бездну.
* * *
Утром встали, и по традиции орков не жрамши («что же вы мама, даже чаю не попьете?») собрались к местной большой шишке. Кстати, от чая я бы не отказался.
Йорген осмотрел нас исподлобья.
— Значит со мной… — его хмурый взгляд остановился на мне, потом перешел на Калле. Вздохнул, махнул рукой, — Короче, Хрут ты знаешь, что делать?
— Все ж обговаривали не раз.
— Отлично. Остальные, — вновь мазнул меня взглядом, — со мной.
Не знаю как чувствовал себя Калле, но меня что-то разобрал мандраж. Сейчас же решиться моя судьба! Или я стану владельцем, и тогда устрою здесь маленькую революцию, или… Что будет «или» думать не хотелось.
По вымощенной толстыми досками дорожке дошли до ворот усадьбы. Несмотря на ранний час народ уже сновал туда-сюда, в городе открывались лавки, из ворот конюшни какие-то мужики выводили лошадей, запрягали в уже загруженные телеги.
Вблизи тын усадьбы хозяина Борг-фьорда выглядел еще солиднее. Бревна, высотой наверно три моих роста, а в обхвате… Даже с удлинившимися руками моих было бы два. Такая стена, из темного, проморенного дерева сразу вызывала невольное уважение к обитателям за ее чертой.
В воротах стояла пара дружинников, в открытых шлемах, но без доспехов, с копьями и большими круглыми щитами. Не дожидаясь вопросов Йорген представился:
— Я Йорген Остейсон, одальбонд с севера, это, — он показал на нас, — мои родичи и ближник.
— Я помню тебя, Йорген, — правый воин снял шлем, — я Хрок, мы с Варди Гунарсоном были у тебя месяц назад. Проходите, ярл сейчас на тренировочной площадке. Это за домом.
Он нацепил шлем обратно, и всем видом показал, что сейчас на службе, болтать о былых деньках невместно.
Внутри усадьба ярла была разве что больше Йоргеновой раза в два, а так… Длинный дом — почти такой же, только стены все ж из дерева, а не камня, как дядин и отцов. Крыша крыта дерном, и на ней я заметил самую прозаическую козу, объедавшую траву. Козу пыталась согнать какая-то девчонка, кидаясь в нее палкой, рогатой нахалке на палку было начхать. Взгляд выхватил кузницу… эта да, здорово больше уже виденных, и там шла какая-то работа, а Йоргенова использовалась от случая к случаю, только что-то подправить. А вот это здание — точно баня. Мд-а, она раза так в три поболе нашей.
Обогнули дом и сразу заметили столпотворение. Подошли ближе, разглядели: между хозяйственными постройками квадратная площадка, метров десять на десять, выгороженная жердями на столбах. Я почему-то подумал про манеж, тем более ворота конюшни выходили как раз на него. Но сейчас это была арена гладиаторских боев — на площадке звенела сталь, раздавалось хекханье, иногда — ругань.
Мужики вытянули шеи, пытаясь увидеть происходящее, но мне вид загораживали широкие спины. Любопытство пересилило, и я ужом стал вворачиваться в толпу. Калле не отставал. Опыт посещения концертов не сплоховал — я все-таки протиснулся до ограждения, и попытался высунуть нос сквозь орков, облепивших забор. Там на самом деле было на что посмотреть!
В центре, крутился обнаженный по пояс орк. Крепкий, жилистый, буквально перевитый канатами мышц он был подвижен как ртуть. В обеих руках держал по мечу. И не останавливался ни на мгновенье.
— Обоерукий! — ахнул пролезший рядом Калле.
На этого орка нападали четверо других. Тоже по пояс голые, тоже мускулистые и быстрые, разве что у них было по одному мечу. Все без щитов.
Честно говоря, всегда думал, что бой одного против двоих-троих — это избиение, какой бы ты мастер не был, а уж против четверых? Ну что им мешает напасть сразу с четырех сторон? Во все стороны не отмахаешься. Однако получалось, что что-то все-таки мешает. Вернее — кто-то. Орк в центре не стоял на месте, а перемещался так быстро, что перед ним всегда был один, максимум два противника, а уж этим он отпор давал хоть и действовали те слаженно. Чувствовалось, что и нападающие — не случайные персонажи.
Вот задняя пара быстро обежала, зажимая в клещи, но… блеск металла, отбив, ложный выпад и боец ужом поднырнул под рукой одного из противников, оставив остальных за его спиной. Этот противник остановился, опустил меч, посмотрел себе на бок. Там тянулась длинная царапина,
