Нежное создание (СИ) - Жанна Штиль
— Он меня не тронет, — тихий голос дрогнул. — Без меня он не получит кредит.
Ван дер Меер вскинул брови и презрительно ухмыльнулся:
— Кредит?.. — повернулся к Якубусу. Засмеялся. Злорадно. Красиво. — Либо вы возвращаете мне всё до последнего стювера, либо… Срок вам пять дней.
Бросив на съёжившуюся соседку последний взгляд, ушёл с высоко поднятой головой, оставив входную дверь настежь открытой.
«Вернётся», — облизнула Ника губы. Вернётся через пять дней, чтобы получить долг или острый клинок в сердце. Якоб не смирится с поражением.
Смотрела, как госпожа Маргрит побежала закрывать дверь. Откуда только силы взялись?
— А всё так хорошо складывалось, — услышала Ника над собой сдавленный голос Якубуса. — Если бы не ты.
Он присел перед ней на корточки:
— Как думаешь, что я с тобой сейчас сделаю?
Глава 16
Потерянная, оглушённая Ника забыла об опасности. Она втянула голову в плечи и закрыла её руками, защищаясь от удара.
Якубус не ударил, он грубо схватил сестру за волосы, вынуждая её запрокинуть голову.
Ника уцепилась за его руки и зажмурилась от боли. Сжала зубы, но не издала ни звука. Попалась — терпи.
О случившемся не жалела. Перед глазами мелькнуло перекошенное от страха лицо Якубуса, стоявшего напротив Ван дер Меера.
Якубус трус, а трусов надо бояться. Трусость помогает трусу не только выжить, но и с помощью хитрости и коварства достигнуть многого. Например, власти.
Сейчас мужчина упивался властью над слабой, беспомощной сестрой.
— Якоб, оставь её, — умоляла госпожа Ма, стоя за спиной сына, боясь к нему прикоснуться. — Я отпишу тебе склад и лавку… Только не трогай мою девочку.
— Не-ет, — протянул Якоб, — кто виноват в случившемся, тот всё и исправит. Так, сестрёнка?
Он рывком вздёрнул Нику на ноги. Затылок прошило острой болью. Вкус крови в прокушенной губе опьянил. В глазах потемнело; потекли слёзы.
Госпожа Маргрит гладила сына по руке, приговаривая ласково:
— Она сделает, сделает. Всё сделает, что прикажешь. Руз, не молчи! — с трудом разжала его негнущиеся пальцы.
Раздув ноздри, Якубус поморщился и хлопнул ладонью по стене у головы Ники:
— Сделаешь, что я скажу, поняла?
Ника плюнула мужчине в лицо. Не сдержалась, не успела остановить охватившее её чувство гадливости и презрения.
Расплата не заставила себя долго ждать.
Якубус отёр рукавом щёку, схватил сестру за горло и сильно сдавил:
— Коль смеешь идти против меня, держи ответ. Вот думаю, не определить ли тебя в лечебницу Хет Долхейс23 в Харлеме? Или может, пожелаешь обустроиться в больничке Питье-Сальпетриер24 в Париже? Ты всегда хотела поехать в Париж, вот и поедешь.
По телу Ники пронеслась нервная дрожь; от ужаса подкосились колени. Отвратительная тошнота скрутила живот и комом подступила к горлу. Даже тогда, когда Якубус получит деньги, ему ничего не помешает засадить вышедшую из повиновения сестру в психушку. В этом времени признать любого недееспособным и отделаться от него навсегда не пачкая руки кровью проще простого. Попасть в лечебницу легко — уйти невозможно.
— Якоб… — застонала мать. — Чего ты хочешь, сынок? Я… я всё сделаю, что ты скажешь.
— Сделает Руз! — он с силой впечатал Нику спиной в стену.
Продолжая держать за горло, приблизил своё лицо к её лицу и тихо, словно боясь, что их подслушают, заговорил:
— Дам тебе пузырёк. Как стемнеет, пойдёшь к Ван дер Мееру. Делай что хочешь, но он должен выпить то, во что ты вольёшь зелье. Оставишь дверь открытой. Не ту, что выходит на улицу, а ту, что ведёт во двор. Утром с матерью уедешь в Амстердам.
— Якоб, сынок, — заныла мама, плаксиво всхлипывая. Гладила его по плечу. — Дай мне пузырёк. Я пойду, я сделаю. Я отравлю Ван дер Меера.
— Не ной! — прикрикнул он на мать. — Я не собираюсь его травить. Он крепко уснёт. Остальное не ваша забота.
— Я… я пойду, — теребила госпожа Маргрит сына за рукав.
— Тебя он не впустит в дом, а вот её впустит, — Якубус сильнее сдавил горло сестры. — Ты меня поняла, Руз?
Ника захрипела. Перед мутнеющим взором зароились кровавые мошки. Слабыми пальцами тщетно пыталась разжать железную хватку мужчины. Утвердительно закивала и просипела:
— Поняла.
Якубус убрал руки.
Ника захлебнулась воздухом, закашлялась, согнулась пополам. Массируя шею, через силу прохрипела:
— А когда мы вернёмся… через пять дней… Ван дер Меера уже похоронят. Устроишь ему несчастный случай?.. В его доме случится пожар?
— Зачем портить добро, сестрёнка, — самодовольно отозвался брат, вытирая потные руки о полы кафтана. — К тому же наш дом рядом. Не хотелось бы потом заливать водой и его. И только посмей учудить что-нибудь э́такое, — он покрутил растопыренными пальцами перед её лицом. — Деньги в Амстердаме получишь векселями. Поняла?
Ника молчала, потрясённо сознавая, что соседу осталось жить всего ничего. Ван дер Меер собрался уладить вопрос за пять дней? У него нет даже суток! А у неё? Якубус снова вынуждает её стать главным исполнителем.
— Спрашиваю: поняла меня?! — зарычал Якоб, багровея.
— Да, — еле слышно ответила Ника, не узнав голоса Руз, настолько жалким и чужим он показался.
Якубус торжествующе вскинул подбородок:
— Вот и славно.
Ника ненавидела себя за трусость, но мозг сам выбрал подобную защитную реакцию. Понимание, что твоя жизнь находится в руках другого человека, извечный животный страх смерти и отчаянное желание жить подключили инстинкт самосохранения. Оправдывала себя: именно так и нужно реагировать на серьёзную опасность — безоговорочно уступить и отступить.
В кухне хлопнула входная дверь; раздался стук подошв кломпов. Держа перед собой большой плетёный короб, в коридор вошла Хенни. Настороженно осмотрела мертвенно бледную молодую госпожу и заплаканную хозяйку в сбившемся набок чепце.
— Что-то случилось? — с подозрением огляделась по сторонам.
Якубус ухмыльнулся и поманил прислугу пальцем:
— Иди сюда.
Округлив глаза, Хенни испуганно закачала головой и попятилась:
— Я ничего не видела и не слышала, хозяин. Меня не было. До-олго не было. Поутру как ушла, так и… вот, только вернулась.
Он удовлетворённо кивнул:
— Похвально, Хенни. Как оказалось, ты самая умная из всех женщин, живущих в этом доме. Жалованье с сегодняшнего дня станешь получать четыре гульдена.
— Благодарствую, — ответила служанка радостно. Развернулась и поспешила назад в кухню.
Задев что-то ногой, чертыхнулась. Вопросительным взором проводила крупную морскую раковину, с мелодичным звоном подкатившуюся к ногам хозяина.
Якубус желчно усмехнулся.
От ожесточённого удара ногой раковина врезалась в стену и с хрустальным звоном разлетелась на части.
Едва сдерживая закипавшие слёзы, Ника с ненавистью смотрела вслед уходившему мужчине. Ноги не держали. От пережитого стресса перед глазами расплывались чернильные пятна.
— Козёл… Чтоб ты сдох, — процедила она сквозь
