Вне Системы. Книга 2 - Ник Тарасов

— Что ж, посмотрим, сколько опыта мне даст червоточина, если с неё не придётся драпать как можно быстрее, — я попытался пошутить, но вышло не очень. Мысль о предстоящем походе в червоточину заставляла нервничать.

Мы продолжили путь, теперь двигаясь ещё осторожнее. Лес вокруг менялся — деревья становились выше, кроны гуще, а свет солнца как будто тускнел, хотя до заката было ещё далеко. Птицы больше не пели, даже насекомые затихли. Только наши шаги и дыхание нарушали мёртвую тишину.

В какой-то момент я снова почувствовал некую напряжённость и неправильность. Словно воздух становится гуще, а гравитация — немного сильнее. Кажется, будто сам мир сопротивляется твоему присутствию, выталкивает тебя, как инородное тело.

Вика тут же остановилась. Повернула ко мне голову:

— Чувствуешь?

Я кивнул.

— Она где-то рядом.

— Да, — согласился я. — Прошлые разы такое же чувство было.

Мы замедлились, продвигаясь вперёд почти крадучись. Каждый шаг становился всё тяжелее.

— А зачем нам попасть в червоточину пока вечер не наступил? — спросил я. — Ведь ночью-то зомбаки активнее?

Вика остановилась и посмотрела на меня взглядом, который, казалось, говорил: «Ты действительно так мало знаешь?». Но вслух она сказала другое:

— Понятия день и ночь там, внутри червоточины, нет. Но пока мы будем её зачищать, сколько мы потратим на это — час, может быть два или три… Здесь, в реальном мире, уже будет утро. Там время течёт по-другому.

— Да, тоже это заметил, — ответил я, вспоминая свой предыдущий опыт. Тогда мне казалось, что прошло не больше часа, а снаружи уже прошло пол дня.

Мы преодолели ещё несколько десятков метров, и лес внезапно расступился. Перед нами открылась небольшая поляна, и с её края — она. То, что мы искали.

Червоточина выглядела как разрыв в ткани реальности — вертикальная щель высотой около трёх метров, с неровными, словно обугленными краями. Воздух вокруг дрожал и переливался, как марево над раскалённым асфальтом в жаркий день.

— Зелёная, как я и предполагала, — прошептала Вика, внимательно разглядывая разлом. — Повезло.

Я сглотнул, чувствуя, как адреналин начинает пульсировать в венах. Привыкнуть к этому зрелищу невозможно — завораживает и пугает одновременно.

— Готов? — спросила Вика, проверяя нож.

— Насколько это вообще возможно, — ответил я. — Вика, ты скажи мне честно, — я подошел к ней, пока она разглядывала нож, — ты вот этому всему, что сейчас демонстрировала… Здесь, в системе, научилась, или уже имела навыки?

Она подняла на меня взгляд. В её глазах отражался холодный блеск, который я заметил еще при первой встрече — глаза человека, который многое повидал и еще больше пережил.

— Что ты имеешь ввиду? — спросила она, закончив с ножом и теперь вставляла магазин в Макаров.

— Ну, то, как ты передвигаешься, как владеешь ножом, стрелять умеешь…

— А, это, — она позволила себе легкую улыбку, засовывая пистолет за пояс. — Система наложила свой отпечаток, конечно, но основа у меня была.

Она поправила рюкзак на плечах и не без гордости продолжила.

— Я еще в пятнадцать лет первый разряд по спортивному туризму получила, — продолжила она. — Потом в институте с парнем встречалась, так он ролевиком был, вечно брал меня на разные свои сборища. А там такие гуру и в фехтовании, и во владении ножом были… Хочешь не хочешь, а научишься.

Она остановилась на мгновение, оглядываясь, прежде чем уже идти непосредственно в червоточину.

— А здесь, видишь, оно как обернулось и пригодилось.

Я лишь кивнул и тут услышал знакомый звук — «шлёп». Этот звук нельзя было спутать ни с чем.

Я указал Вике рукой туда, откуда донёсся шлепок. Из разрыва червоточины выпал серый зомбак — классика жанра, блин.

— Ну вот и еще один гость в наш мир пожаловал, — сказала Вика, подходя к существу легкими, почти неслышными шагами.

Тварь еще не успела осознать, где находится. Зомбаки всегда были медлительными первые секунды после перехода — их уязвимое место. Пока тот еще не успел встать, Вика плавным движением всадила ему нож в затылок. Лезвие вошло точно между позвонками, прервав существование создания одним ударом.

Тот тут же стал растворяться, медленно тающий в воздухе. Склонившись чтоб поднять лут, Вика лишь разочарованно хмыкнула:

— Пустой.

Но червоточина все еще пульсировала, приглашая войти. Мы переглянулись, понимая друг друга без слов.

— Идём? — спросила Вика, хотя это был не вопрос, а утверждение.

Я проверил калаш, поправил рюкзак и кивнул:

— Идём.

Поскольку разрыв был довольно большим, мы шагнули в червоточину одновременно. Уже узнаваемое чувство, когда тебя выворачивает наизнанку, распыляет на атомы и потом собирает обратно, когда вверх меняется с низом, а внутренности словно пытаются найти новое место в теле. Сознание на доли секунды отключается, а когда возвращается, кажется, что прошла вечность.

А в следующую секунду ты вываливаешься и пытаешься прийти в себя. Переход бьет по всем органам чувств одновременно. Голова кружилась, желудок сжался в тугой комок, перед глазами плясали разноцветные пятна.

Пока я проморгался, восстанавливая хоть какую-то координацию понимания, где верх, где низ, Вика уже стояла отошедшая от перехода и материлась на чем свет стоит. Её голос эхом отражался от окружающих скал, создавая странный, почти потусторонний эффект.

— Чё не так? — спросил я её, пытаясь сфокусировать взгляд.

И тут уже сам начал понимать, что ей не нравилось. Мы оказались на площадке, зажатой между двумя пиками гор, которые практически вертикально уходили в небо, упираясь в пузырь червоточины. Стены каньона поднимались на сотни метров, сжимая нас в каменных тисках. Воздух здесь был разряженным и холодным, а эхо от наших голосов разносилось, многократно усиливаясь.

Я взглянул в интерфейс и активировал карту. Метров через 300, там, где мигала красная точка на появившейся карте, было видно, как кучей друг на друге лежали армейские ящики. Идеальная приманка — система как будто бы знала, как заставить людей рисковать.

Весь путь к этой самой приманке был зажат метров на двести отвесными скалами, которые через это самое расстояние расходились в стороны. И буквально за красной точкой была видна какая-то городская застройка — низкие здания, напоминающие то ли склады, то ли казармы.

— И что тебе не нравится? — спросил я, хотя ответ был очевиден.

Вика прищурилась, изучая карту.

— А то, Глеб, что сзади нас единственный выход, — она указала на разрыв