Двойник короля 21 - Артемий Скабер
Это точно можно увековечить в список достижений Магинского: «Попасть в плен, будучи монстром». Горькая ирония ситуации не ускользнула от меня. Ещё недавно подчинял монстров, теперь я сам — чудовище в ошейнике. Поставил мысленно галочку в воображаемом списке и невольно оскалился, демонстрируя частокол клыков, покрытых зеленоватой слизью.
Мозг перешёл в режим анализа ситуации — привычное состояние холодной оценки происходящего, просчёт вариантов и планирование действий. Насколько я понял, тело водяного медведя сохранило свои инстинкты и рефлексы, но мозг работал по-моему. Странный симбиоз человеческого сознания и звериной природы.
Скорпикозы… Массивные твари, похожие на скорпионов, но размером с лошадь, с блестящими хитиновыми панцирями и смертоносными жалами на концах сегментированных хвостов. Их клешни щёлкали с характерным металлическим звуком, глаза на верхней части панциря неотрывно следили за пленниками.
Я насчитал около пятидесяти особей — все стражники. Координированные движения, чёткое построение — не дикие твари, а дисциплинированная охрана. По размеру, как Лахтина в истинной форме. Но хуже всего другое — ранг… Тело водяного медведя каким-то образом чувствовало силу других монстров, и то, что я ощущал, заставляло внутренне холодеть. Почти у всех от десятого и выше, максимальный — тринадцатый. Один такой монстр может разорвать в клочья целый отряд магов среднего уровня. А я сейчас окружён десятками подобных тварей.
— Встал! — резкий оклик сопроводился ударом хитинового хвоста.
Удар пришёлся по боку соседнего водяного мишки, не по мне. Били не жалом. Боль пронзила другого пленника, я видел, как дёрнулась его массивная туша, как выпучились мутно-белые глаза. Волна запаха боли и страха ударила в ноздри, заставляя инстинктивно отступить на полшага.
Толкнули водяного мишку снова — теперь клешнёй в спину. Тот попытался подняться, но конечности подкашивались. В его движениях чувствовалась слабость — возможно, давно не кормили или ранили ранее. Панцирь стражника-скорпикоза блеснул в тусклом свете, отражая красноватые отблески факелов.
У монстра не получилось подняться и тогда. Хвост взвился в воздухе — смертоносная дуга, на конце которой поблёскивало жало размером с кинжал. Капли ядовитой жидкости стекали с него, оставляя на камне дымящиеся следы. Время словно замедлилось.
Удар. Воздух рассекло шипение, затем мерзкий хруст. Хвост пробил грудину водяного медведя, войдя между пластинами чешуи, как горячий нож в масло. Зеленоватая кровь хлынула из раны, разбрызгиваясь по камням пещеры. Запах — металлический, резкий, заставляющий ноздри раздуваться.
Звук ломающихся костей эхом отразился от стен пещеры. Тело умирающего медведя содрогнулось в конвульсиях, когти бессильно царапали каменный пол. Яд, введённый жалом, мгновенно парализовал нервную систему жертвы.
Мишка только и успел открыть глаза, чтобы умереть потом. В последний момент в его взгляде промелькнуло осознание — не просто звериный страх, а почти человеческое понимание неизбежности. Тело рухнуло на камни с глухим стуком, кровь растекалась лужей. Стражник-скорпикоз дёрнул хвостом, стряхивая с жала остатки плоти и крови.
«С нами тут никто сюсюкаться не будет, — эта мысль пронзила сознание ледяной иглой. — Я в плену у существ, для которых убийство — обыденность, рутина».
— Брось этот мусор! — сказал тот краб своему… А кто он скорпикозам и что сам такое?
Голос звучал скрежещуще, как металл по стеклу, но слова были вполне различимы. Способность понимать язык монстров — ещё одно странное свойство моего нынешнего состояния. Каким образом существо с хитиновым панцирем вместо лица могло произносить слова? Загадка, но сейчас не время для научных изысканий.
Второй скорпикоз — поменьше размером, с панцирем темнее и матовее — подхватил тело и поволок в боковой проход. Судя по движениям, туда отправляли всех невыживших. На камнях остались дорожки засыхающей крови и слизи.
Страх усилился… Сейчас я чувствовал его отчётливо. Запах кислый, пронзительный, бьющий в ноздри.
Продолжал анализировать ситуацию. Грозовые волки старались держаться группой — шестеро массивных тварей прижимались друг к другу, образуя оборонительный круг. Их шерсть на загривках стояла дыбом, а вокруг лап танцевали крошечные искры — остатки магической силы, которую не смогли полностью подавить ошейники. Сквозь тусклое свечение проступали контуры боевых шрамов — эти монстры явно побывали в серьёзных сражениях. Остальные виды тварей — тоже. Инстинкт самосохранения заставлял их искать защиту в численности, группироваться по видам. Природные враги в дикой среде, здесь они держались вместе против общей угрозы — своих тюремщиков.
Вон водяные медведи жмутся. Пятнадцать оставшихся особей моего вида сбились в угол пещеры, инстинктивно выставив вперёд более крупного самца. Его шерсть была темнее и гуще, шрамы покрывали левый бок — явно бывалый боец. Он не смотрел на меня, но я чувствовал его настороженность: новичок, незнакомец, потенциальная угроза иерархии.
Все двигались. А я? Иду где-то между огнелисами и морозными пауками. Просто встал в цепочку тварей, не особо думая о том, где моё место. Мой запах, видимо, смущал все группы — не совсем свой, не совсем чужой.
Огнелисы… От них пахло серой и горячим металлом. Длинные хвосты покачивались в такт шагам, оставляя в воздухе слабые светящиеся следы. Когда они дышали, из ноздрей вырывались крошечные язычки пламени.
Морозные пауки — полупрозрачные твари размером с пони, с кристаллами на спинах, от которых веяло холодом. Их многочисленные глаза постоянно моргали, следя за всем вокруг. Паутина, стекающая со жвал, покрывалась инеем, падая на камни.
Твари выглядели и ощущались в этом теле совершенно иначе. Разум, как губка, впитывал всё. Неизвестно, что и когда может потребоваться в ближайшем будущем.
Кроме стонов, ничего не слышно. Тихие, приглушённые звуки боли и отчаяния наполняли пещеру, сливаясь в монотонный фоновый шум. Кто-то из пленников был ранен, кто-то ослаблен голодом, кто-то просто сломлен морально. Конвой гнал нас вперёд безжалостно, не давая остановиться.
Меня снова толкнули. Удар пришёлся в бок — не сильный по меркам водяного медведя, но достаточный, чтобы привлечь внимание. Резкая боль мгновенно вспыхнула и тут же угасла. Тело монстра иначе обрабатывало болевые сигналы, не задерживаясь на них.
Я оглянулся, разворачивая массивную голову. Рядом со мной оказался морозный паук — значительно меньше тех, которых я держал в своём пространственном кольце. Его полупрозрачное тело подрагивало, кристаллы на спине тускло светились. Он зачем-то попытался меня укусить.
— Прости! — произнёс морозный паук и опустил голову. — Я случайно. Испугался.
Голос звучал скрипуче, но в нём чувствовалась
