"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Гор Алекс
— Дальше давай, бард! Что там дальше было-то?..
— Дальше! Дальше! — с энтузиазмом подхватили клич пирующие.
— И пой помедленнее — я записываю… — ворчливо выкрикнул из самого дальнего и темного угла старший королевский хроникер.
Удовлетворенно кивнув, певец отхлебнул мед из дежурного кубка, тронул гибкими пальцами струны и, трагически нахмурившись, скорбно затянул:
…Тогда на штурм идут гвентяны, Чтоб короля освободить. Но их могучие тараны Не могут стены проломить. Три дня столицу штурмовали, Уладов много положили, Тараны все переломали, Монарха не освободили. И тут дотумкал умный кто-то Что надо пробивать ворота, Не стены! Ведь они же крепче! Сломать ворота будет легче! Но нечем пробивать ворота — Тараны все разбиты в щепки. Сказал же Врун[538] из Багинота: Не тем умом гвентяне крепки. Пришлось, набив добычей трюмы Поникнув гордой головой, Во власти смутных дум угрюмых Вернуться гвентарям домой. А вслед за ними уж поспешно Корвет уладьев мчится грешных. С послом уладским на борту. Немыт он, пахнет изо рту. Сей малоценный господин, Держа свой нос задратым, Из узких достает штанин Уладий ультиматум. «Согласны мы вернуть Конначту, Мир заключить, а надо только, Соединить союзом брачным Эссельте Гвентскую с Морхольтом. Ну и в торговле послабленья, Как дружбы знак и уваженья. А коль не согласитесь вы — Не снесть Конначте головы». Таков расклад. Таков Улад. Таков посол уладский. Гад. Таков Морхольтишка бесчестный, Таков уладий нрав злобесный. Будь трижды проклят ты, Улад, И трижды тридцать раз проклят… * * *Масдай утомленно замедлил ход, потом завис над самой кромкой поля, покрытого зелеными проростками, как небритые щеки земли, и неохотно шевельнул кистями, словно ощупывал налетевший теплый ветерок.
— Дальше куда? — устало прошуршал он, и задремавшие было на солнышке люди встрепенулись и закрутили головами.
— Если мы здесь… и нас не снесло ветром, предположим, сюда… или сюда… или, возможно, сюда… то тогда нам сейчас на запад… потом на север… после этого на юго-восток… — принялся добросовестно водить пальцем по старой желтой карте из Адалетовых запасников специалист по волшебным наукам.
— На запад… потом на север… после этого на юго-восток… — сосредоточенно бормотал Масдай, старательно аккомпанируя себе шершавым речитативом при выполнении агафоновых инструкций. — Хммм… Думаете, он знает лучше?
— Кто?..
— Что?..
— Где?..
— Юго-восток?
— При чем тут?..
— Вот он.
Три головы свесились с края ковра и уставились в четыре испуганные пары глаз.
Одна из них принадлежала отчаянно выгоняющему с потравленного поля телят толстопузому мужику в помятой войлочной шляпе, пожеванной кацавейке и с кнутом.
— Ох, не виноват я, не виноват, скотина глупая, молодая, сама ушла, с дороги сбилась, бестолковая, а я сразу как увидал, за ней кинулся, оне и потоптать ничего толком не успели… — запричитал слезливо застуканный с поличными пастырь, с каждым словом усердно пришлепывая рукояткой кнута по тощим коровьим крестцам.
— Врет, — с видом знатока приговорил Агафон — эксперт по дисциплинам не только магическим, но и сельскохозяйственным. — Заснул, каналья, вот все и разбрелись куда попало. Ох, будет ему от хозяина поля на орехи с медом, ох и будет…
Пастух перестал шпынять безрогих голенастых беглецов и тоскливо втянул голову в плечи.
— Пожалейте горемычного-несчастного… сирота я… живу бедно…
— Так работать будешь — вообще по миру пойдешь, — сурово постановил ковер.
Мужик шарахнулся — то ли от предсказания, выполненного нечеловеческим голосом, то ли от его источника — и загрустил совсем.
— Ладно, с хозяином они потом договорятся, — нетерпеливо махнула рукой Серафима. — Ты нам лучше скажи, пейзанин, где мы сейчас находимся и как скорее попасть в вашу столицу?
— А вы не расскажете старосте Марку… или эрлу Ривалу… что я… мы… они…
— Забот у нас других нет, — презрительно фыркнула царевна.
Мужичок повеселел.
— Находитесь вы рядом с деревней Ячменное Поле сиятельного эрла Ривала, да продлится его род и его дни до бесконечности, — радостно набрав полную грудь воздуха, затараторил энергично он. — А в столицу нашу вам попасть очень просто. Летите сейчас туда, прямо, до перекрестка, а после следуйте вдоль дороги на запад, никуда не сворачивая. Если погода будет летная, через полтора-два дня будете в Гвентстоне как миленькие! Эт только если пешком, так туда ажно неделю пилить, пока все ноги до шеи не сносишь, а на ковре-то вашем — вжик — и там! Живут же люди… Но если встретите по дороге старосту Марка или нашего блистательного эрла Ривала — уговор! — не говорите ему… пожалуйста… уж…
— Уж не скажем, — милостиво согласился Олаф, и ковер-самолет сорвался с места в указанном направлении, не дожидаясь официального уточнения курса со стороны их потерянно заметавшегося пальцем по карте штурмана.
Серафима отвела взгляд от пришедшего под ними в резвое движение пейзажа и осторожно склонилась над неподвижно лежащим слева от нее супругом.
Дыхание вырывалось его из груди ровное и глубокое, и выражение неописуемого блаженства светилось умиротворенно на ивановом осунувшемся от дорог и бессонницы лице. Под щекой его, шевеля длинными шерстинками на пролетающем мимо ветерке, покоился заботливо сложенный царевной в форме подушки варговый малахай.
— Спит? — шепотом, способным разбудить мертвого, деликатно полюбопытствовал из-за спины Олаф.
— Угу, — неопределенно кивнула через плечо царевна. — Третий день ведь уже… по-моему… с той самой ночи, когда ему осколком того шара по лбу прилетело…
— Так пригибаться надо было, я ж кричал!.. — в который раз попытался оправдаться там, где никто его не винил, чародей.
— Фригг говорила, что когда действие ее зелья кончится, проспит он не меньше нескольких дней, — с авторитетным видом одного авторитета, ссылающегося на авторитет другой, сообщил отряг.
— Так прошло уже несколько дней-то, — брюзгливо заметила царевна.
— Значит, это не то несколько прошло. А когда пройдет именно то, которое Фригг имела в виду, тогда и проснется. Если Фригг так сказала, значит, так тому и быть, — убежденно проговорил конунг.
— Ничего, пусть отдыхает. Намучался, бедный… — сочувственно проронил Масдай.
— Жалко… — меланхолично заметил Агафон.
— Да ну, теперь-то его чего жалеть, отоспится хоть за все недели…
— Да не его… нас жалко… Нам же теперь по ночам приходится в темноту глаза пялить… — зевнул уже успевший вкусить все прелести ночного бдения маг (При всей благодарности за спасение под защитным куполом, позволить Агафону установить еще хоть раз что-нибудь подобное язык не поворачивался ни у кого. Включая Масдая, у которого язык отсутствовал как анатомическая подробность).
