Правильный лекарь. Том 12 - Сергей Измайлов
— Думаете, что всё настолько серьёзно? — спросил я.
— А то, что вы видели в субботу вечером, вам показалось шуткой? — продолжая улыбаться спросил Соболев, но его улыбка в этот раз выглядела печальной.
— Никак нет, — ответил я, понимая уже, что плановая спокойная работа в госпитале в ближайшее время отменяется и никаким обсуждениям сие не подлежит. — Дайте знак, когда выдвигаться.
— Пока что даю знак собираться, — спокойно сказал Соболев попивая чай. — Соберите команду лучших. Я доложу Обухову о результатах анализов и будем выдвигаться.
— Тогда разрешите откланяться, — сказал я, вставая из-за стола. — Я ещё успеваю до начала лекций дать соответствующие распоряжения.
— Не забудьте обеспечить своих бойцов средствами индивидуальной защиты! — строго повторил Соболев, подняв указательный палец. — А то, что я вам сейчас дал, храните в машине, как резерв.
— Принял, — сказал я и кивком изобразил поклон. — Жду от вас звонка.
Я вышел из здания управления эпидемиологии, сел в машину, глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Что я там говорил? Покой нам только снится? Именно так. И по традиции я должен оказаться в самой гуще событий. А что делать, когда сам виноват? Был бы тихим заурядным лекарем со слабым даром, как мне подкинула судьба, и продолжал бы у себя в кабинетике работать и слышал бы это всё только из городских новостей. А теперь-то что? Взялся за гуж — не забудь принять душ! Вперёд, Саша, с вилами на танки!
Глава 8
Успел вернуться в госпиталь за четверть часа до лекции. Очень удобное время для проведения экстренного совещания — все сидят за обеденным столом сытые, тихо попивают чай и ведут неторопливую беседу. И тут вламываюсь я и объявляю о приближающемся празднике.
Мой сбивчивый рассказ о возможной предстоящей командировке в Шлиссельбургский уезд все слушали очень внимательно. Для большинства присутствующих название «Танатос» не говорило ничего, кроме как о мифологии. Лишь те, кто постарше, были с этой разновидностью гриппа знакомы.
Соболев упомянул в разговоре, что эта зараза всплывает в среднем раз в двадцать лет, и прошлая эпидемия была как раз двадцать лет назад, получается всё по графику, никаких отклонений. Просто за двадцать лет люди успевают забыть даже о таких страшных болезнях, унёсших сотни жизней и их возвращения никто не ждёт. То ли дело обычный грипп в разных его проявлениях, каждые осень и зима без него не обходятся, а этот молчал, молчал, а потом — на тебе!
Я огласил список лекарей, отправляющихся в командировку и, как это всегда бывает, нашлись недовольные.
— А почему меня в списке нет? — спросил Панкратов, пронизывая меня испытующим взглядом.
— Потому что, Виктор Сергеевич, я хотел попросить вас прочитать завтра лекции вместо меня, — спокойно сказал я, а у него на лице нарисовалась обида, словно я ему не доверяю. — А возможно и послезавтра, мне пока неизвестно, сколько продлится эта командировка. И не смотрите на меня так, я вами очень дорожу, и вы лучшая кандидатура на подмену на лекции. Да и вообще, пусть по деревням скачут те, кто помоложе, вы заслужили тихую спокойную работу.
— А вот сейчас я не понял, — вскинул бровь Панкратов, — ты считаешь, что я старый?
— Я считаю, что вы слишком ценный член коллектива, чтобы рисковать вашим здоровьем и заставлять бегать по деревням, исцеляя тяжелобольных. И это не отговорки, это правда.
Виктор Сергеевич испытующе посмотрел на меня, убедившись, что я не вру, кивнул и отвернулся.
— Я, конечно, извиняюсь, — взял слово Рябошапкин, — а мы с Дмитрием Ефремовичем по какой причине в список не вошли?
И он, и Сальников смотрели на меня исподлобья. Вот же я коллектив воспитал, обычно люди начинают бунтовать, когда им навязывают дополнительную нагрузку, а эти обижаются, что я их с собой не беру.
— Наверно потому, что мы знахари, — пробормотал Сальников.
— Потому, что хоть у вас и есть ядро в отличие от большинства знахарей, но всё равно оно значительно меньшей ёмкости, чем у подавляющего большинства лекарей, — скорректировал я его предположение. — И это никакая не дискриминация, а производственная необходимость. Речь идёт не об обычной простуде, там люди умирают от тотальной пневмонии, на излечение которой требуется много энергии. Именно поэтому поедем мы с Ильёй и двое лекарей из новеньких — Поляков и Лукашкин, у них большое ядро и неплохо наработан навык.
— Я только сейчас поняла, — пролепетала Катя. — Я тоже не поеду?
— К сожалению да, — кивнул я. — Мне хотелось бы видеть тебя рядом, но у тебя немного другая специализация и ты нужна здесь, работа госпиталя продолжается.
— Тогда почему я в список не попала? — тихо, но требовательно спросила Скобелева. — Это точно не дискриминация?
— Евдокия, я прошу тебя, пожалуйста, не начинай, — тяжело вздохнув сказал я. Согласен, у неё мощное ядро и её силы там пригодились бы, но, если учесть вероятность ночёвки в машине и большое количество вещей, которые нам надо взять с собой, я вынужден значительно ограничить набор. — Я буду иметь тебя ввиду и, если будет такая возможность или необходимость, то ты поедешь с нами, договорились?
— Хорошо, — кивнула она, но всё равно в её глазах я заметил обиду.
Это же надо, людей ещё надо отговаривать от сверхурочных. В нашем мире такое отношение к работе просто приняли бы за помешательство и рекомендовали бы обратиться к психиатру, а здесь среди моего окружения такое рвение в порядке вещей. Или это просто у меня такой талант собирать вокруг себя трудоголиков? Может быть.
— Пока что приказа на выезд не было, — добавил я. — В управлении эпидемиологии проводят исследование, по результатам которого будет вынесен вердикт и доведён до Обухова. Так что ждём распоряжений главного лекаря Санкт-Петербурга, будьте на связи, а сейчас пока продолжаем работать в штатном режиме, я просто предупредил о возможном выезде.
Сказав последнее, я откланялся и направился в сторону лекционного зала. Илья вышел вместе со мной.
— Эх, завтра у матушки день рождения, юбилей, пятьдесят лет,
