Индульгенция. Без права на ненависть. Часть 5 - Тимур Машуков
— Нет… — хриплый стон вырвался у Вивиан. Она вцепилась в гриву Пургена так, что побелели костяшки пальцев. Ее лицо исказилось ужасом, который я видел лишь однажды — в Пустоши, когда тени почти настигли нас. — Изабелла!..
Рудольф стоял как вкопанный. Его рука, державшая поводья, дрожала. Но не от страха. От бешенства. Я видел, как пульсирует жила на его виске.
— Штурм… — проскрежетал он сквозь стиснутые зубы. — Чертов щенок… Опоздали!..
Мы залегли в высокой, сухой траве на опушке, наблюдая за кошмарной картиной. Поместье барона — вернее, то, что от него осталось — было окружено плотным кольцом солдат. Человек пятьдесят, не меньше. Пехота в кольчугах и бригантинах, арбалетчики на флангах. Они уже проломили ворота и двор. От дома оставался только остов, пожираемый пламенем. Крики доносились до нас приглушенно, унесенные ветром, но я различал боевые кличи, приказы офицеров и… стоны.
— Они взяли его штурмом, — пробормотал я, сканируя периметр. — Недавно. Огонь еще не охватил все. Может, час назад…
— Сестра… — снова прошептала Вивиан. В ее глазах стояли слезы, но они не текли. Застыли, как лед.- Если они нашли ее… Альберт…
Мысль была слишком ужасна, чтобы ее озвучивать. Альберт, получивший в свои руки сестру Вивиан, чтобы сломить ее окончательно. Или просто… чтобы удовлетворить свою больную месть.
— Смотрите! — Рудольф ткнул пальцем в сторону, противоположную горящему дому.
К группе офицеров, стоявших чуть поодаль от основного хаоса, подтащили нескольких человек. Связанных. Их били прикладами, заставляя встать на колени. Даже на расстоянии видно было, что это не солдаты. Горожане? Слуги?
И среди них… Я вгляделся. Хрупкая фигурка в порванном платье. Темные, растрепанные волосы. Ее держали двое солдат, но она отчаянно вырывалась.
— Изабелла… — выдохнула Вивиан, и в этом выдохе была вся боль мира. — Она жива…
Жива. Пока что. Но в руках у тех, для кого человеческая жизнь — разменная монета в игре власти и мести. Офицер, судя по плюмажу на шлеме, командир отряда, подошел к группе пленных. Он что-то говорил, жестикулируя в сторону горящего дома. Потом его взгляд остановился на Изабелле. Он подошел к ней, грубо взял за подбородок, заставив поднять голову. Даже отсюда было видно, как она плюнула ему в лицо.
Офицер отшатнулся, вытирая лицо. Потом его рука взметнулась для удара.
— Нет! — Вивиан рванулась вперед, но я схватил ее за плащ, удерживая на месте. Пурген тихо заблеял, готовясь к драке.
— Ты не сможешь! — прошипел я, прижимая ее к земле. Сердце бешено колотилось в груди. Бессилие. Горячее, ядовитое бессилие. — Их слишком много! Они разорвут нас в клочья!
Рудольф лежал рядом, его лицо было страшным. Каменным. Только глаза горели холодным адским пламенем. Он смотрел не на Изабеллу, а на командира. Запоминал каждую черту, каждый блеск доспеха.
— Он умрет, — проговорил дворецкий тихо, без интонаций. Как констатацию факта. — Медленно. Будет молить о смерти. Но это потом. Сейчас… Что мы можем, Видар? — он повернул ко мне свое бледное лицо. — Ты говорил о путях через тени. О силе. Есть ли она у тебя сейчас? Хоть капля? Чтобы… отвлечь? Ослепить? Хоть что-то?
Я закрыл глаза, ныряя в себя. В ту пустоту, где раньше клокотала мощь серого источника. Остатки. Жалкие крохи. Пыль от костра. Хватит ли на что-то большее, чем испугать птиц? На создание иллюзии? Туман? Шум? Но риск… Если я выдохнусь полностью здесь, путь для троих станет невозможен. Навь не прощает слабости.
Открыл глаза. Вивиан смотрела на меня. Не с надеждой. С отчаянием. С мольбой. Изабеллу уже поволокли в сторону от пленных, к коновязям. Командир вытирал лицо, отдавая приказы. Собирались уходить? Увозить добычу?
Я вдохнул. Воздух пах дымом и… безнадежностью. Но сдаваться было нельзя. Не сейчас.
— Попробую, — проскрежетал я, чувствуя, как ненависть к Альберту, к этой империи гнили, подпитывает последние искры во мне. — Но будь готов, Рудольф. Когда начнется… нам придется бежать. Не оглядываясь. Найти свободное место. Портал открывается не мгновенно — мне нужно будет время, понимаешь?
Дворецкий кивнул, его рука уже лежала на эфесе меча.
— Бежать. Но запомнить. Всех.
Вивиан молча сжала мою руку. Ее пальцы были ледяными.
Я снова закрыл глаза, отсекая крики, запах гари, страх. Искал внутри ту холодную, древнюю связь с миром за гранью. Тихо звал Тени. Не на бой. Не на убийство. На обман. На миг. Прося, моля, заклиная последними крупицами силы.
«Хотя бы туман… — пронеслось в голове. — Хотя бы шум в лесу… Отвлеките их…»
Из последних сил, вытягивая из себя все до капли, я начал плести паутину иллюзии, обращаясь к холодным духам Нави, что всегда витают рядом с местами горя и смерти, вестникам Мораны. Их здесь, над пепелищем и страданием, было в избытке. Осталось только до них достучаться. И услышал мир давно забытую молитву. Молитву злую, на крови замешанную. Призывал я на помощь стражей Нави, дабы покарать недостойных. С мой распоротой руки капала кровь на землю, из рта вырывались слова, древние как сам мир…
Мара-Морена, Владычица Тайной Нави!
Темная Мать, Зимняя Царица, Пряха Смертных Нитей!
Склоняю главу пред Твоей Непостижимой Силой,
Пред Вечным Покоем, что за Твоей Гранью.
Не страхом взываю, но нуждою великою,
Бедою, что грозит Роду нашему, детям твоим.
Мара-Морена! Хранительница Холода и врат Смерти!
Внемли мольбе моей, услышь зов сердца!
Не о смерти взываю, но о Защите Живых,
О силе Твоей, что границы стережет.
Молю Тебя, Мать Суровая:
Дай силу Охранникам Твоим, Стражам Твердынь Навьих,
Духам Предков могучим, что у Трона Твоего стоят!
Пусть их тень встанет щитом между нами и злом лютым,
Пусть их древняя мощь устрашит супостата.
Не для нападения их зову,
Но для защиты верящих в тебя!
Да обернутся они тучей вороньей, мглой непроглядною,
Стужей леденящей, что волю врагу сковывает.
Да шепчут они страх в уши недругам,
Да отвратят стрелы их и мечи от нас.
Мара-Морена! Прими молитву сию,
Как дань Тебе, Властительнице Тайн.
Не нарушу я Покоя Твоего
