Разноцветные ночи - Игорь Вереснев
Хантер круто развернул самолёт в сторону моря. Внизу и справа остались мятежный город, корабли, идущие к причалам и ставшие на рейде. Пробоины в корпусе не позволяли «Сессне» набрать высоту и крейсерскую скорость. Если у исламистов есть хоть какая-то зенитная артиллерия… К счастью, узнать это на собственной шкуре беглецам не пришлось.
Раненого уложили на пол, перевязали. Хелен постаралась остановить кровь, ввела обезболивающее. Дела у парня были плохи, судя по всему, пуля задела лёгкое и застряла где-то внутри. Помочь ему можно было только срочно доставив в больницу, на операционный стол. Где и когда встретится больница на пути экспедиции, не знал никто.
Берег скрылся за горизонтом, когда Хантер, включив динамики, чтобы его наверняка услышали в салоне, сообщил:
— У нас две новости, хорошая и плохая. Хорошая: мы вырвались из мышеловки. Плохая: самолёт не дозаправляли, а расход топлива увеличился. Хватит где-то на полчаса. Может, чуть больше.
Пресс-секретарь оставила раненого, быстро прошла в кабину.
— Где мы сейчас находимся?
— Понятия не имею, радиопеленга здесь нет. Где-то между Новой Гвинеей и Австралией.
— Поворачивай на юго-восток! Ближайшая суша — север Квинсленда.
— Ты сбрендила? — уставился на неё Хантер. — Лететь по азимуту, без ориентиров, целить в белый свет, как в копеечку? Нет, пойдём вдоль барьера. Австралия там, впереди, не проскочим.
— Идиот! — в сердцах наградила его смачным эпитетом Хелен. Обернулась к Лаугесену, ища поддержки.
Однако начальник экспедиции произнёс невозмутимо:
— Возможно, он прав. У нас нет точных данных, как барьеры пересекают Австралию.
На лице женщины явственно отразилось удивление, но возражать она не посмела. Дёрнула плечом, вернулась на место. Нашла в рюкзаке карту, развернула. Первый же взгляд подтвердил нехорошую догадку: южнее Арафурского моря, прямо по курсу «Сессны» лежал залива Карпентария, глубоко врезавшийся в Австралийский континент.
На долго выдержки Хелен не хватило. Она снова вскочила, вернулась в кабину, уселась в кресло второго пилота, поближе к приборам. Илья её понимал. Единственным доступным ему прибором были часы на запястье, по ним и следил за остатком топлива. И когда Хантер объявил: «Земля прямо по курсу!» — выдохнул облегчённо. Услышал, как за спиной перевели дыхание, зашушукались спутники.
Радость была преждевременной. Барьер шёл по западному краю залива. Скалистые островки, пустынный берег, — всё, что досталось пятой зоне.
— Впереди что-то большое, — сообщил Хантер.
— Остров Грут-Айленд, — уточнила Хелен, водя пальцем по карте.
— Там найдётся, где сесть?
— Не знаю!
— Хреновая у тебя карта…
Они были заняты перепалкой, разглядыванием карты, по сторонам смотреть им было недосуг. Поэтому первым заметил Илья. Закричал, подавшись вперёд, к пилотской кабине:
— Аэродром! Справа, справа аэродром!
Хантер и Хелен дружно обернулись к нему. Затем так же дружно посмотрели направо. Поздно, даже на половинной скорости «Сессна» уже пронеслась мимо.
— Ты не ошибся? — сурово уточнил пилот. — Второй раз разворачиваться топлива не хватит.
Ответить Илья не успел, пресс-секретарь нашла нужный объект на карте:
— Правильно, аэропорт Гаррталала. Разворачивай!
«Аэропорт» было слишком громким словом для того, что находилось внизу: несколько неказистых строений и грунтовая взлётно-посадочная полоса. Но не это самое худшее. Барьер пересекал полосу почти под прямым углом, оставляя по эту сторону метров триста.
Не стесняясь сидящей рядом женщины, Хантер грязно выругался.
— Лучше уж на воду! Больше шансов.
— Садись! — рявкнула на него Хелен. — Или передай управление мне!
— Куда садиться, не видно ж ни хрена?! Если на взлётке машина стоит…
— Не стоит, — внезапно отозвался Лаугесен. — Взлётная полоса свободна.
Берег был теперь по левому борту «Сессны», и он внимательно всматривался в иллюминатор, словно и впрямь мог видеть сквозь завесу барьера. Хантер недоверчиво покосился на начальника экспедиции, хмыкнул. Согласился:
— Ладно, покойнички, полетаем. Пристегните ремни!
Чёрный юмор его не оценил никто. Но он и не ждал оценки. Развернул самолёт по широкой дуге, начал снижаться, заходя в глиссаду. Перламутровая стена понеслась навстречу. Смотреть на её стремительное приближение Илье не хотелось. Мелькнула запоздалая мысль, что выбрал он не лучшее место и надо бы пересесть… Шасси ударились о грунт, заставив щёлкнуть зубами, самолёт затрясся бешено, и в следующий миг барьер, плотоядно чавкнув, проглотил его.
8. Арнхемленд, четвёртая зона ускорения
Раненый жёсткую посадку в сочетании с барьером не пережил. Здоровым тоже было несладко. Тулейцы корчились в креслах, скулили, скрипели зубами и, кажется, завидовали мёртвому коллеге. Хелен помочь им немедленно, как в прошлый раз, не могла, — адреналиновый шок приковал её саму к пилотскому креслу. Илью бил озноб, бросая то в жар, то в холод. Четвёртая зона была для него родной, но он покинул её много лет назад и возвращение оказалось не очень приятным. Нечто сходное ощущали и «пятёрки» — Мроев, гуамцы. Легче всех смену ускорения перенёс Лаугесен. Но помогать подчинённым начальник экспедиции не спешил, продолжал внимательно смотреть в иллюминатор.
— Эй, проводник, чего сидишь! — первым подал голос Мроев. — Помогай! Где там эти чёртовы лекарства?
Илья расстегнул ремень, встал. Голова соображала плохо, но Хелен подсказала, борясь с отдышкой:
— В рюкзаке… у меня под креслом… сначала тулейцам…
Ага, как же! Достав упаковку липучек, он первым делом направился в кабину. Когда наклеивал лекарство на запястье женщина, та уточнила:
— Мне две… тулейцам — по три… остальным по одной.
Пока Илья выполнял обязанности медбрата, Хантер открыл дверь, огляделся, спустился по трапу. Самолёт докатился до края посадочной полосы. Впереди были заросли кустарника, невысокий обрыв, песчаный пляж вдоль врезавшегося в сушу заливчика. Позади — стометровая полоса мёртвой рыжей земли, сухие скелеты деревьев, несколько хибар, явно заброшенных.
Хибары стояли у самого барьера, одна и вовсе наполовину тонула в нём, поэтому подойти вплотную Хантеру выдержки не хватило. Он прошёлся по кромке мёртвой зоны, вернулся в самолёт.
— Что делать будем, господа командиры? — поинтересовался. — Судя по всему,
