Предсказание дельфинов - Вольф Вайтбрехт

существ, которое хотя бы отдалённо напоминало бы змею с крыльями или перьями. Или Зелёный Пернатый Змей – это название места? Может быть, подумал я, астронавты показали… Звезда на небе, которую тольтеки называли своим солнцем, стала затем отождествляться с самим небом? Я исследовал эту возможность. От Гонсалеса я знаю, что созвездие, которое мы называем - Змея, также называлось - Змеей» в древней ацтекской астрономии и имело первостепенное значение. Но зелёный? Показательно, что Гонсалес определяет зелёный как цвет, который мы бы назвали бирюзовым, тот самый цвет, который мы видели в фильме, сине-зелёный, как у инопланетного солнца.

Амбрасян выпил, взгляд Шварца, казалось, затерялся в горах. - вы нам кое-что должны. Оперение, крылья, что вы об этом думаете? — спросил Амбрасян.

Да, это было загадкой, пока я не заглянул в архивный звёздный атлас. Оказалось, что в созвездии Змеи есть звезда, которая, в отличие от остальных, светится по-настоящему зелёным светом. Это звезда Ипсилон, находящаяся в 78 световых годах от нас. Рядом с ней находится волокно туманности, часть туманности Змееносца, ближайшей к нам тёмной туманности, всего в 200–300 парсеках от Земли.

- Парсек? вы говорите как истинный астроном. Сколько это? — спросил Шварц.

- Парсек равен 3,26 светового года. Слово - Пернатый Змей, как мне кажется, явно указывает на звезду Ипсилон; ведь это единственная звезда в созвездии Змеи, у которой есть перо, — продолжение туманности Змееносца.

- Сказка или не сказка, но у вас богатое воображение! Кажется, армянский воздух вам не повредит; не выпьете ли с нами?» Амбрасян поднял кубок. - Осторожно, фрау Хельга, иначе он улетит к звёздам, туда, к Зелёному Пернатому Змею!»

- Я считаю это не просто фантазией и развлечением, — сказал Шварц. - Думаю, Бертель Хубер снова указывает нам путь. На этот раз, чтобы объяснить трудноуловимое название; было бы нелогично, если бы астронавты не показали ацтекам, откуда они пришли.

- Столько всего было сказано о необычайных событиях, произошедших тогда. Но что же произойдёт, когда астронавты вернутся? Какая Земля их встретит в будущем? - Эту мысль высказала Хельга.

- Возможно, они даже не приземлятся, а в ужасе сбегут от бездушного мира автоматов, — сказал Бертель.

- Я не верю в мир автоматов. Амбрасян оперся руками о край стола. - Я верю в человеческий мир, который заставляет автоматы служить своему назначению и никогда не теряет своей творческой силы.

- Я придумал эту идею, потому что считаю вопрос о человеке или автомате основополагающим, — сказал Бертель. - Недавно я читал о странных аспектах, которые из этого вытекают. Там описывалось, как известный учёный, ничем не отличавшийся от своих коллег, если не считать некоторой холодности, на самом деле был биоматом, биологическим роботом, адаптером, который жил на Земле уже в 31-м поколении, чтобы постоянно предоставлять информацию о состоянии развития Земли меджуанцам, высадившимся 6000 лет назад.

- Фантастика. Я знаком с подобной литературой. Не думаю, что биоматы когда-либо обретут человеческий облик, — возразил Шварц. - Биоматы будут использоваться как устройства хранения данных для компьютеров, а не для личного пользования, так сказать. Это будет дешевле и проще.

- Представляю себе ужасную жизнь с автоматами, — сказала Хельга. - Разве кому-нибудь из вас понравилось бы ничего не делать самому, превратившись в кнопкодавов? Возможно, тогда человечество действительно онемеет от простого удобства.

Сюзанна согласилась с ней.

Шварц продолжил обсуждение. - Что произойдёт, если, например, группе авантюристов из капиталистического лагеря удастся создать армию биоматов в человеческом облике, чтобы восстановить мировое господство над освобождёнными народами?»

- Ну и ну, — проворчал Амбрасян. - Вероятнее всего, к тому времени, как подобные проекты будут реализованы, империализм станет всего лишь историческим пережитком, и судьбами нашей планеты будет управлять мировое правительство. Время для этого назревает. И это правительство, я в этом уверен, никогда не позволит биоматам принять человеческий облик. Ибо это будет правительство людей.

Он говорил с такой убеждённостью, что Сюзанна не удержалась и воскликнула: - Да, если бы у руля был Амбрасян…»

- Слишком стар, — ответил он. - К сожалению.

- Ты не стар.

- Дорогая моя…

- У нас впереди ещё три долгие недели отпуска.

Шварц сделал большой глоток, вытер губы и сказал: - Странно, как люди никогда не бывают удовлетворены достигнутым. Мы едва ли улавливаем крупицу тысячелетней тайны, когда начинаем рассуждать о будущем…

- Разве это не телефон только что звонил? нигде нет покоя. - Сюзанна встала и пошла к дому.

Когда она вернулась, Шварц всё ещё размышлял о будущем; он замолчал, увидев её лицо.

- Что случилось?» — спросил Амбрасян.

- Звонок из Москвы, — ответила она. - Что-то случилось в Одессе, несчастный случай, нам нужно немедленно вернуться. Кириленко больше ничего не хотел говорить по телефону.

***

- Осторожно, капюшон опущен, ещё немного, стоп!

Коньков подал знак Еве Мюллер. Специально изготовленная шапочка с магнитным двигателем медленно опустилась на массивную голову Хойти. Дельфин находился под лёгким наркозом; судя по ЭЭГ, он спал достаточно крепко. Его голова была помещена на плавающий пластиковый блок; электрооборудование не должно было контактировать с водой бассейна. Коньков, в высоких резиновых сапогах, стоял в бассейне и производил последние настройки.

- Готов! — крикнул Коньков.

- Выходи, Семён.

- Нет, я хочу остаться с Хойти. Я… у меня наготове активирующая инъекция на случай, если что-то случится.

- Что произойдёт? — спросила Ева Мюллер.

- Ничего. На всякий случай.

Итак, начнём.

Уилер и Коньков просверлили крошечное отверстие в черепе животного. Зонд должен был быть введён в мозг через трепанационное отверстие. Всё было продумано до мельчайших деталей. Не было никаких причин для беспокойства.

- Внимание, начинаю, — крикнула Ева Мюллер.

Тот же жужжащий звук, что и в модельном эксперименте. Все следили за миллиметровым зондом с оптоволоконным кабелем, который, словно влекомый невидимой рукой, медленно исчезал в мозге. Его путь оставался невидимым; они видели только это скольжение, исчезновение, но у всех сложилось впечатление, что благодаря модельному эксперименту они знают и переживают всё в деталях.

Через несколько минут движение прекратилось. Кнопка зонда теперь была на тормозе.

- Молния, — крикнула Ева Мюллер Уиллеру. Он кивнул, едва шевеля губами: - Молния.

Как ударом гигантского кулака, дельфин выпрыгнул из воды, отбросив капюшон; взмахнув хвостом, он отбросил Конькова в сторону. Сахаров бросился вперёд, а за ним и лаборанты. Вместе они вытащили Конькова, который не подавал признаков жизни, из