Пылающий остров - Александр Петрович Казанцев

Да, есть сильные средства… но все они лишь локального, местного действия… а его реакция, его огненная стена может, двигаясь, уничтожить все… выжигать целые страны.

Да, открытие это действительно страшно. Оно было рождено ненавистью: его творец, Лиам, мечтал об уничтожении англичан.

Но что в силах сделать он, жалкий профессор Бернштейн, которого могут в любую минуту выбросить, как ненужную тряпку! Ведь реакция известна самому Вельту, ее уже не скроешь. Значит, прав Ганс: надо подчиняться приказам хозяина, надо истреблять себе подобных. Ведь если не он, то это будут делать другие. Или, может быть, честнее стать в сторону и предоставить все собственному течению?

Нет, это малодушно! Если он был слеп и создал страшную реакцию, то теперь он не имеет права быть в стороне.

Но как помешать Вельту пользоваться этим вездесущим огнем? Огонь повсюду… огонь, которым будут дышать, в котором будут сгорать заживо!

Профессор закрыл глаза руками. Перед ним встали картины реакции, распространяющейся по земле.

Нет! Он человек. И если он виноват перед человечеством в своей безумной слепоте, то он обязан исключить возможность применения опасного открытия.

Профессор закинул голову. Какой мертво-яркий Южный Крест! На миг, только на один миг ему стало страшно. Но Бернштейн, никогда не совершавший никаких подвигов и не считавший себя на это способным, нашел в себе силы побороть страх.

Реакция может происходить только в присутствии фиолетового газа. Газ выделяется только в одном месте на земле. Вывод ясен. Профессор Бернштейн уже знал, что должен сделать человек.

В тот момент, когда Бернштейн пришел к этой мысли, он почувствовал удар по голове. Профессор совсем близко увидел дно шлюпки и в следующее мгновение был выброшен за борт.

Когда его лохматая голова всплыла на некотором расстоянии от лодки, пьяный матрос стал искать весло, чтобы ударить никак не тонущего профессора. Но весел не было. Они упали в воду, после того как Ганс Шютте влез по ним на яхту.

Матрос выругался и стал подгребать руками к профессору. Бернштейн, увидев это, сделал отчаянную попытку отплыть.

Началось невероятное состязание в скорости между плохо плавающим, едва держащимся на воде человеком и матросом в шлюпке. Руки матроса хлестали по воде, как пароходные колеса. Шлюпка приближалась. Брызги уже долетали до профессора. Слышалось сопенье противогазов. Профессор ожидал удара по голове. Однако удара не последовало. Сзади раздался сильный всплеск. Профессор собрал все силы и оглянулся.

Шлюпка перевернулась, а около нее барахтались борющиеся люди. Что-то булькало, слышались крики…

— Ах ты, рваная покрышка!

Профессор Бернштейн понял, что теряет силы, и закрыл глаза. Какая поразительно соленая вода! И неприятно, что она наливается в уши… А как же с истреблением людей?

Он едва почувствовал, что его кто-то тянул за волосы из воды. Сидевший на перевернутой шлюпке Ганс Шютте вытащил профессора и перекинул через киль его бесчувственное тело.

— Придется вам встать в текущий ремонт, — сказал он и шумно вобрал в себя воздух.

От яхты плыла другая шлюпка, в ней сидел дядя Эд.

— Кто пошел ко дну? — озабоченно спросил он.

— Во всяком случае, профессора я вытащил. Эти проклятые пивные пары́, которые лезут здесь из каждой щели, еще наделают нам хлопот и неприятностей!

Шлюпка дяди Эда причалила к перевернутой лодке.

Когда Ганс Шютте, боцман и Бернштейн поднялись на палубу яхты, спасенный профессор торжественно подошел к Гансу:

— Вы спасли мою жизнь, уважаемый герр Шютте!

— Пустое, герр проф! Я просто немного вытащил вас из воды.

— Спасая меня, вы бросились с яхты в воду и рисковали своей жизнью, уважаемый герр Шютте!

— Ну, моя жизнь очень неохотно расстанется со мной! Где она найдет еще такое тельце? А? Как вы думаете, дядя Эд?

— Пожалуй, она согласится променять вас только на кита!

Ганс и дядя Эд расхохотались. Профессор остался торжественно серьезным:

— Я приношу вам, уважаемый герр Шютте, свою сердечную благодарность! Вы спасли не только мою жизнь, вы спасли мои большие намерения! Я благодарен вам и объявляю, что спасу вашу жизнь!

Ганс и дядя Эд удивились не столько словам профессора, сколько его искреннему тону.

— Спасибо, герр проф, только представится ли вам такой случай! — усомнился Ганс.

— Случай? — переспросил профессор и задумался. — Вернее, способ. Нет, я должен найти этот способ, уважаемый герр Шютте! Теперь это лежит на моей совести. Я обязан спасти вас!

Герр Шютте обернулся к Эдварду и снисходительно пожал плечами.

— Да, уважаемый герр Шютте, я постараюсь выполнить свое обещание! — С этими словами профессор, откинув в сторону оторванный хобот противогаза, важно отправился в свою каюту, оставляя на каждом шагу маленькую лужу.

— Похоже, что от этого газа мы все перепились, а герр профессор свихнулся, — пробурчал Ганс.

— Пусть проглочу я пароходный винт, если завтра не будет чего-нибудь почище! Кстати, мистер Шютте, помогите мне поднять на палубу этих шлюпочных буянов, которые так нализались, вернее — надышались, что и потонуть-то даже не сумели!

— Вы обвяжите их внизу веревкой, а я вытащу сразу обоих.

Ночь на яхте прошла сравнительно спокойно. К утру газовый хмель вышел, и бунтари покорно явились к Гансу с повинной и больной головой.

Ганс великодушно всех простил и расставил по обычным местам.

Противогазов не снимали. Матросы постепенно начали к ним привыкать.

Профессор долго не выходил из своей каюты. Обеспокоенный Ганс два раза стучал к нему, но не получил ответа. Только к полудню профессор Бернштейн появился на палубе. Лицо его было скрыто противогазом, но вылезающие из-под маски волосы казались растрепанными более обычного.

Заметив Ганса Шютте, профессор направился прямо к нему.

Утро стояло хмурое. Небо до отказа было набито грязной ватой.

— Уважаемый герр Шютте, — сказал профессор, — я имею к вам совершенно безотлагательную просьбу.

— Я к вашим услугам, герр проф.

— Скажите, уважаемый герр Шютте, если я не ошибаюсь, ведь на нашем судне имеется моторная лодка?

— Имеется, герр проф, притом очень быстроходная.

— Тогда еще есть возможность спасти много человеческих жизней! Но это я могу поручить только вам, уважаемый герр Шютте.

Ганс протер стекла противогаза и уставился на непроницаемую резиновую маску профессора. А что, если он и впрямь свихнулся? Вчера после вечерней ванны он нес порядочную ахинею.

Профессор взял