Темна вода во облацех - Александр Федорович Тебеньков

Долгополов самым приятнейшим образом улыбнулся и покачал головой. Видимо, что-то подобное он ожидал.

— Извините, Павел Филиппович, на данные вопросы я отвечать не уполномочен. — И словно смягчая свои слова, чуть ли не заискивающе наклонил голову набок. — Ну а просьба? Чем могу...

— А просьба простая. Передайте, пожалуйста, Николаю Осиповичу, что при первой же встрече я с превеликим удовольствием набью ему морду.

Как и ожидалось, Долгополов смутился, закашлялся, будто поперхнулся, и при этом непроизвольно покосился вверх, на вентиляционную решетку. Баринов повторил его взгляд, но уже демонстративно, чем заставил его смутиться еще больше.

— Гм-гм, — еще раз откашлялся Долгополов. — Хорошо, хорошо, я постараюсь... Но, собственно, зачем я пришел. Собирайтесь, Павел Филиппович, провожу вас в ваши апартаменты.

— Вот как? А это что? — Баринов сделал указательным пальцем вращательное движение.

— Это? Обыкновенный бокс изолятора. Извините, другого помещения не нашлось, события были... э-э, несколько форсированы...

Баринов усмехнулся.

— Понятно. Значит, на выход с вещами.

Но Долгополов сделал вид, словно не понял.

— Нет-нет, пижаму оставьте, она вам больше не пригодится. — Он сделал приглашающий знак рукой в сторону двери. — Прошу вас!

Пройдя между отступивших в стороны рослых фигур в белых халатах, будто мимо неодушевленных предметов, Баринов снова пошутил:

— Руки за спину, лицом к стене?

На этот раз Долгополова проняло.

— Все шутки шутите, Павел Филиппович? — в голосе прорезалось явное неодобрение. — Идемте, идемте, по коридору прямо, потом направо.

Скрывать интерес к месту, в котором оказался, Баринов не видел смысла, поэтому рассматривал все с любопытством.

Скучный, плохо освещенный коридор разнообразили массивные и тяжелые на вид двери по обеим сторонам, без табличек, но с порядковыми номерами — 225, 226, 227... После двери с номером 233 повернули направо, видимо, здание имело форму буквы «П» или «Г»... или «Ш». Здесь дверей вообще не было, только ближе к тупику обнаружились шахта грузового лифта и проем на лестничную площадку. Проход на этаж выше перекрывала металлическая решетка.

Спустились по лестнице вниз. На первом этаже слабо, но отчетливо пахнуло виварием, видимо, из подвала, тоже забранного решеткой. А в торце коридора оказался черный вход, или запасной выход — как местные его называют, Баринов, естественно, не знал.

Асфальтированную площадку перед входом плотно обрамляли деревья и кустарники. Баринов присмотрелся: сирень, можжевельник и, кажется, жимолость, а также ясень, липа, ольха... Диапазон — от Калининграда до Владивостока.

Удивило другое.

— А мне казалось, что сейчас ночь, — повернулся он к Долгополову.

— Это почему так?

— В палате, в изоляторе окно темное.

— А-а, это! — махнул рукой Долгополов. — Там внешние ставни, типа жалюзи. Сейчас утро, — он мельком глянул на часы, — четверть десятого... Идемте, идемте, вот по этой дорожке.

Видимо, обязанности санитаров с обликом вышибал заканчивались за пределами здания. Они остались на приступках, а Долгополов, даже не оглянувшись, повел Баринова дальше один.

3

Объективности ради стоит признать, разместили его в самых настоящих апартаментах. Клетки действительно бывают золотыми. Или позолоченными.

...По тенистой аллейке, не дававшей осмотреться, они вышли на другую, перпендикулярную ей, на которой уже могли бы разъехаться два автомобиля. По обе ее стороны на одинаковом расстоянии друг от друга выстроились почти скрытые густо разросшейся зеленью одинаковые одноэтажные домики из светло-желтого кирпича; к каждому вела выложенная бетонной плиткой и обрамленная цветочными клумбами дорожка.

Они прошли мимо трех или четырех, и Долгополов свернул к следующему, с крупной цифрой «12» сбоку крылечка с двускатным навесом. Он открыл ключом английский замок, первый прошел внутрь. Баринов шагнул следом и оказался в довольно просторной прихожей.

Долгополов щелкнул выключателем, закрыл за ними входную дверь.

— Ну вот, Павел Филиппович, располагайтесь, — и протянул связку ключей с небольшим круглым брелком. — Это теперь ваше жилище... Ознакомитесь сами, или показать?

— Хм-м, — Баринов иронически усмехнулся, но ключи взял. Связка весомая: два ключа от разных английских замков, еще два — от сейфов. А то, что он принял за брелок, оказалась медной печаткой для опечатывания по специальной мастике или пластилину. — Чего уж тут, показывайте.

Экскурсия не затянулась. Долгополов, особо не задерживаясь, провел его по помещениям и, словно опытный дворецкий, давал короткие, но емкие пояснения.

— Здесь гостиная. Бар, сервант, холодильник. Телевидение у нас кабельное, пока всего два канала... Спальня. В шкафу белье, вся необходимая одежда и обувь. Если чего-то не хватает — можно заказать в спецателье. Три раза в неделю для уборки будет приходить горничная, о точном времени договоритесь сами... Кабинет. Ну, тут все понятно. Если что-то нужно поменять или переставить — скажете мне: тут, на столе, телефонный справочник... Кухня. Тут тоже все ясно. Можете готовить сами, можете заказывать в местной столовой — в основным корпусе. Работает с шести до двадцати трех... Ну, сопутствующие помещения... Вот, пожалуй, и все. Спокойного вам отдыха, Павел Филиппович.

Последние слова он проговорил уже в прихожей, когда они, плавно завершив обход, вернулись на прежнее место.

— Стоп, любезный! — предупредительно поднял руку Баринов, когда тот уже приоткрыл входную дверь. — А как насчет свободы передвижения?

Долгополов повернул голову, иронически посмотрел на него.

— А вот от этого советую воздержаться, Павел Филиппович. До получения соответствующих инструкций. Честь имею!

Баринов еще немного постоял в прихожей, затем, выключив свет, прошел отяжелевшей походкой в кабинет. Сел за стол.

Интересно, кто такой этот Долгополов? По должности не представился, но, по манерам, какая-то «шишка». На простую «шестерку» не похож, скорее, тянет на «десятку» или даже «валета»... Да и ладно, черт с ним!

Прослушка, разумеется, присутствует, а вот теленаблюдения, скорее всего, нет. Можно слегка ослабить напряжение, побыть самим собой. Однако — не слишком увлекаясь.

Кресло приняло хорошо и обволакивающе, руки удобно легли на подлокотники. И стол отменный — большой, со всеми необходимыми прибамбасами: прибором с подставками под ручки и карандаши, перекидным календарем, стопкой чистой бумаги, телефонным аппаратом, бюваром из тисненой кожи, раскладной металлической этажерочкой для бумаг... Тут же стопка журналов на углу. Верхний — последний номер «Успехи физиологических наук», под ним — судя по всему, «Журнал высшей нервной деятельности» и даже несколько номеров «Biological Abstracts».

По правую руку на низеньком столике с гнутыми ножками стояла пишущая машинка — да не портативная гэдээровская «Эрика» как у него дома, предел мечтаний каждого пишущего человека, а электрическая «Оливетти», и оказаться перед ней — пара пустяков: кресло-то вращающееся, да на колесиках.