Разноцветные ночи - Игорь Вереснев
Улыбка застыла, борясь с гримасой ужаса. Женщина быстро встала, желания бежать прочь и броситься на защиту подопечных боролись в ней. Не обращая внимания на воспитательницу, Кира шагнула на середину комнаты.
– Здравствуйте, дети! Чем вы занимаетесь?
Дети не испугались незнакомой тёти. Кажется, они обрадовались новому лицу, загалдели наперебой. Кира опустилась на колени, пытаясь услышать и понять каждого. Потом сдалась, предложила:
– А давайте построим город? Все вместе. Большой-большой!
Кира слышала, как воспитательница в полголоса докладывает по телефону руководству, но её это мало волновало. Куда важнее было то, чем она занималась с детьми. Они построили город, затем водили вокруг него хоровод, затем она рассказывала им сказки, а они – ей. Помешать, остановить никто не пытался. Лишь когда девочка с розовыми круглыми щёчками и охряно-рыжими волосами спросила вдруг: «Когда мы будем кушать?» воспитательница встрепенулась. Объявила:
– Дети, пора обедать! Давайте дружно скажем тёте: «До свиданья!» и пойдём в столовую.
– До свиданья! – хором прокричали малыши.
Некоторые с явным сожалением, что игра закончилась. Но они были послушными детьми, гуськом потянулись вслед за воспитательницей к выходу. Уже в дверях крупный мальчик с вьющимися каштановыми волосами оглянулся, потребовал:
– Ты жди. Иля покушает и кажет казку.
Сердце тенькнуло. Она не могла знать этого наверняка, но почему-то решила: это её сын.
Дверь закрылась. Кира осталась сидеть на изумрудно-зелёном ковре рядом с игрушечным городом. Спину нещадно жгло, не кожу – глубже. Во рту было солоно. Она то и дело сглатывала, но помогало ненадолго.
Минуты через две после ухода детей в комнату вошли взрослые – медики во главе с её личным куратором. Кира грустно улыбнулась ему.
– Со мной – всё? – спросила, и кровь выплеснулась изо рта, струйкой побежала по подбородку.
– Мы попытаемся стабилизировать твоё состояние.
Что ещё он мог ответить? Кира постаралась его успокоить:
– Оно того стоило.
День 1625. Инга
Система биоконтроля мёртвой глыбой возвышалась у изголовья кровати. Её отключили неделю назад, но Инга ещё было жива. И каждое утро, закончив обязательные процедуры, Быстрякова заходила в её палату со страхом, что не застанет подругу.
– Привет! Как ты? – Она пододвинула стул к кровати.
– Нормально. Какие новости? Их привезли?
– Ага. Барташова с Крамской вводный инструктаж начинают. – Внезапно Виктория уловила невысказанное желание подруги, вскочила. – Хочешь посмотреть? Я сейчас устрою!
Опрометью выбежала из палаты, спустя минуту вернулась с планшетом. Села, повернув его так, чтобы полулежащей на подушках парализованной Инге было хорошо видно. Подключилась к внутренней трансляции. На экране появился конференц-зал верхнего, публичного яруса. В зале сидели тридцать человек, – второй отряд добровольцев, в этот раз исключительно женщины. И за столом перед ними сидели женщины: моложавая, с первой сединой в волосах генерал-майор медицинской службы, возглавившая Проект полгода назад после смерти предшественника, и строгая профессор-генетик, ученица и преемница Аркадия Ионовича. Проект становился вотчиной женщин, и это правильно. Этап смертей и трагедий остался позади. И Виктория, и Инга на это надеялись.
Жизнь на Земле возникла и миллиарды лет существует под непрерывным ливнем солнечной радиации. Но Солнце не только источник энергии, оно регулятор развития каждого организма. Даже существа, родившиеся с одинаковой ДНК, не останутся идентичными. В эпигеноме, совокупности молекулярных меток, управляющих активностью генов, прописан личный код жизни. И код смерти. Потому что вечность, бессмертие – враг эволюции. Только в смене поколений залог устойчивости и разнообразия биосферы, залог её победы над энтропией.
Как все эукариоты, человек – заложник круговорота жизни и смерти. Чем активнее техносфера заполняет планету, чем значимее антропогенный фактор, тем сильнее обратный прессинг. Просыпаются встроившиеся в геном миллионы лет назад ретровирусы, чужое ДНК преодолевает межвидовой барьер и запускает пандемии, необходимое для хромосомной стабильности метилирование генов отключает онкосупрессоры. Вариантов много, итог один. Код смерти – это оружие эволюции, защита биоценоза планеты от видов, слишком явно доминирующих, угрожающих нарушить равновесие. Надёжное, отточенное за миллиарды лет оружие. Ортоконы, артродиры, трилобиты, круротарзы, динозавры – кто следующий в этом ряду? Человек? Как избежать уготованной участи, разорвать цепи биологических законов?
Ответ подсказали биоценозы «чёрных курильщиков», голый землекоп, – существа, обитающие глубоко под землёй и на дне океанических разломов. Может быть, изолировав организм от солнечного света, воздействуя на него лишь волнами определённого узкого диапазона, удастся перекодировать хранящуюся в эпигеноме информацию?
Лабораторные опыты над культурами клеток дали положительный результат. Но с переходом к экспериментам над целостными организмами исследователей ждал неприятный сюрприз. Кодирующая последовательность световых импульсов, эффективная для одного вида, была бесполезной, а то и смертельной для других. Потратив годы, учёные смогли бы создать популяцию супермышей или невосприимчивых к вирусным инфекциям морских свинок, но к выживанию человечества это не имело никакого отношения. И тогда родилась идея Проекта.
То, на что согласились добровольцы, больше всего походило на поиск тропинки через минное поле с завязанными глазами. Один неверный расчёт, ошибочная интерпретация полученных данных, и дивный новый свет разрушит структуру хроматина, энхансеры активируют промоторы чужих доменов, гипометилирование запустит взрывную транскрипцию спавших генов. А когда минное поле было пройдено, впереди их ждала стена. Можно составить сколь угодно эффективный код, но если прекратить воздействие, «память солнца» вернёт эпигеном к исходному паттерну. Память света, заложенная в клетки организма ещё до рождения.
Способ, как преодолеть эту стену, они нашли. Но займутся этим уже другие. Те, кто сидят сейчас в конференц-зале. Когда-нибудь оптическая пушка станет по-настоящему эффективной, безопасной и экономически целесообразной, появится её прототип для промышленного производства, пойдёт на конвейер. Когда-нибудь кодирующие эпигеном облучатели будут стоять в каждом перинатальном центре, в каждом акушерском пункте. И тогда человечество выиграет войну с Солнцем.
– Какие они красивые, – прошептала Инга.
– Мы тоже не были дурнушками, – возразила Быстрякова. – Просто мы были первыми. Мы должны были это сделать.
– Я об одном жалею. Напоследок не увижу рассвет. Я раньше любила встречать рассвет. Теперь поздно…
– Почему поздно?! Я сегодня же пойду к Барташовой, добьюсь для тебя разрешения. Я…
Виктория запнулась. Поняла, что серые глаза подруги смотрят в вечность.
День 1633. Виктория
Генерал-майор ходила по кабинету, нервно покусывая губы.
– Товарищ подполковник, с первых дней моего руководства Проектом я старалась выполнить все ваши пожелания. Убрать самоликвидатор – с удовольствием, предоставить неограниченный доступ к информации – пожалуйста, организовать встречи с детьми – ради бога! Но то, что вы просите… Ладно, давай отставим субординацию. Виктория, твой организм стабилен, здесь тебе ничего
