Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Он шагнул вперёд, протягивая посох Гедимину. Его лапа едва заметно дрожала. Сармат улыбнулся углом рта. Он смотрел сейчас только на зелёный свет. «Нужно накрыть лучом всю кость. Неизвестно, какое удельное поглощение…»

Он выставил девять слоёв защитного поля, прежде чем решился вскрыть первый пузырь — и сдвинуть пластины до упора, открывая весь реактор. Купол вспыхнул зелёным огнём, зарябил, выгорая изнутри и снова восстанавливаясь. Тусклая кость покрылась белыми пятнами. Несколько секунд они зажигались на тёмной поверхности и сливались друг с другом, пока весь посох не побелел и не вспыхнул неярким серебристым светом. Гедимин задвинул пластины, прикрывая реактор, и уставился на неприметное табло на корпусе сфалта. Управляющий стержень был выдвинут, ирренций «горел», и минутное охлаждение ничуть ему не повредило.

«Реактор в порядке,» — Гедимин, облегчённо вздохнув, сверился с показаниями дозиметра и взялся за посох. Кость на ощупь была тёплой, почти горячей. «Не фонит,» — думал сармат. «Ну, почти. Пара микрокьюгенов погоды не делает. Главное — скафандр не снимать. А местные пусть как знают…»

Он сдёрнул защитные поля и протянул посох стражу.

— Светится.

Гор схватил «палку», пару секунд молча смотрел на неё, а потом всадил её прямо в подстилки под ногами — только гравий вздыбился волной.

— Великое Пламя!

— Тихо! — вскинулся Гедимин, оглянувшись на зазвеневшие пробирки. Гор прижал посох к груди и шагнул назад.

— Равный Куэннам, несущий Пламя. Я знал, что Хранимое Сердце не зря позвало вас. Что вы разожжёте новое Пламя на краю мира. Мрак и радуга!

Он шагнул наружу, едва не сорвав полог, и Гедимин увидел, как гейзер белого света бьёт в небо. «Кажется, перестарался,» — он покосился на реактор за плечом, потом — на дозиметр на руке. «Перезарядил. Ну, он, кажется, знает, как сбросить излишки. Лишь бы не рвануло от перенасыщения…»

Когда снаружи перестало полыхать, раздалось верещание — сперва десятка аборигенов, потом полусотни, и Гедимин, поморщившись, подоткнул полог и снова закрепил катушку на штативе. Через пару минут, когда снаружи стало потише, в шатёр осторожно заглянул Вепуат.

— Хвала изобретателю наушников! — выдохнул он, прикасаясь к шлему и убирая заглушки. — Чем ты всех опять разволновал? Палка светится на весь лагерь. Но вроде не фонит… хотя филков я от неё шуганул. Твоих рук дело?

Гедимин кивнул на реактор.

— Этот материал поглощает омикрон-излучение — и не заражается. Похоже на наш накопитель, но… — он задумчиво сощурился. — Кажется, это вещество ещё сложнее. И свойств у него побольше. Так… что, Гор позволил филкам трогать посох⁈

Вепуат поспешно мотнул головой.

— Нет, но я всё равно отогнал их. Целее будут. Посох светится, и Гор вместе с ним… Ты сунул его прямо в реактор⁈

Гедимин сердито фыркнул.

— Видишь же — не влезло бы. Пришлось построить…

Земля под ногами мягко дрогнула, и издалека донёсся протяжный гул. «Трилобиты» на скафандре Вепуата зашевелились, поднимая хоботки. Гедимин с облегчённым вздохом встал из-за стола. «Текк’ты вернулись. Работа продолжается. Наконец-то нормальная новость!»

…Бронеход осторожно спускался с холма, погасив почти все огни. В свете оставшихся ярко горел посох Гора — страж шёл впереди, указывая путь. Изредка в световом пятне мелькали полосатые хвосты нхельви — зверьки бежали вдоль бортов, чудом не попадая под гусеницы. Гедимин развернулся к притихшему лагерю. Скогны-копейщики, попавшие под его взгляд, быстро расступились с неловкими поклонами. Сармат мигнул.

— Ну, может, перестанут кидаться на тебя с копьями, — еле слышно фыркнул Вепуат. — Так-то их лояльность под вопросом…

Он посмотрел на Гедимина, и вдруг его взгляд стал пристальным. Отступив на шаг, он осмотрел сармата с ног до головы и ткнул его пальцем в грудь.

— Ты это видел?

Гедимин проследил за его взглядом, растерянно мигнул и тронул пальцем пластину обшивки. Это был обычный «внешний» щиток — иссиня-чёрный, из нейтронностойкого фрила… вот только на нём проступили несимметричные рёбра, и он чуть приподнялся. На схождении выпуклых полумиллиметровых гребней виднелся слабый блик. Гедимин прикрыл его пальцем от внешнего света — свечение не погасло.

— Te’ek dasaja⁈ — выдохнул он, поддевая когтем щиток — и тут же увидел другой такой же прямо на запястье. Их были десятки по всему телу — чёрные пластины обшивки, похожие на ребристые чешуи с бликующими «глазками» на выпуклых частях. Сармат прижал палец к нормальному на вид щитку рядом с «испорченным» и с замиранием сердца почувствовал едва заметный подъём по центру — все пластины трансформировались, одни быстрее, другие медленнее.

— Ух ты… и у меня то же самое, — услышал он растерянное бормотание Вепуата. Разведчик ткнул пальцем в один из своих щитков. На нём тоже были выпуклости, только не пересекающиеся рёбра, а концентрические круги волнистой формы — и такой же «глазок» бликовал на самой приподнятой точке.

— То же самое, но… почему-то другой формы, — Вепуат попытался поддеть щиток, но «чешуя» держалась крепко. — А они теперь двигаются?.. Эй, на них же снизу тоже неровности!

— Has— sulesh, — пробормотал Гедимин, сдвигая деформированные пластины. Они легко заползали одна под другую — нижние поверхности тоже изменили форму. Весь верхний слой обшивки перерождался во что-то странное, и сармату это очень не нравилось.

— Интересно, у Айзека тоже? — подумал вслух Вепуат, оглядываясь на лагерь. Передвижная лаборатория уехала, но и Айзек, и Кенен Гварза остались на холме — Гедимин слышал их голоса из-за шатров.

— Грёбаная мутация! — ремонтник смотрел на щитки с отвращением. Хотелось разобрать весь скафандр на части и проверить себя с головы до ног — вдруг деформация затронула не только верхнюю обшивку? Вепуат уже скрылся из виду; Гедимин услышал его негромкий вопрос, потом разведчик высунулся из-за шатра и поманил ремонтника к себе.

— Ага… — сказал Айзек, тронув деформированную пластину. Его собственная броня была девственно-гладкой, даже без царапин и оплавлений; на скафандре Гварзы царапины и сколы были, но его щитки не пытались превратиться в чешую.

— Угу… — сказал