Катали мы ваше солнце - Евгений Юрьевич Лукин
– А-ап!.. – испуганно подавился голос и умолк.
Цоколев отвёл трясущуюся мокрую ладонь и с надеждой взглянул на дульный тормоз: может, тоже испугается да исчезнет? Увы, нет. Державный стальной фаллос, похоже, обосновался в форточке надолго.
Дверь отворилась, и в комнату решительной ныряющей походкой вошла Нинка Ремизова, хозяйка квартиры.
– Всё, Цоколев! – ликующе объявила она, со стуком выставляя бутылку на стол. – Кончилась твоя лафа! Такого я себе мужика оторвала! Золото – не мужик! Короче, сегодня переночуешь, а завтра собирай манатки!.. Витюлёк! – крикнула она в прихожую. – Чего жмёшься! Давай заходи!
Вошёл субтильный козлобородый Витюлёк. Был он в дымину пьян и, застенчиво улыбаясь, беспрестанно разводил руками: дескать, прости, друг, так уж вышло…
– Чего молчишь? – насупившись, спросила Нинка бывшего сожителя.
– Нин… – Страдальчески надломив брови, Колян смотрел на дульный тормоз. – Слушай, вон там в окне… Пушка есть или нет?
Нинка повернулась и уставила в форточку недоумённые, как у свежепойманной рыбы, глаза. Со временем она, возможно, что-нибудь там и увидела бы, но тут заговорил Витюлёк.
– Господа… – с кроткой улыбкой начал он как бы в беспамятстве. – Семьдесят лет неверия – это трагедия! Что мы видели до гонения на церковь? Мы видели чёртиков, господа. И точно знали, что у нас горячка… Что мы видим теперь? Мы видим пушку в форточке и ни-че-го не можем понять. Что это? Галлюцинация или снова путч?
Он закатил огромную вопросительную паузу, но ответа не получил. Пушка тоже пока молчала.
– Симпатичный, правда? – очарованно глядя на Витюлька, спросила Нинка. Затем оглянулась на бывшего сожителя и посуровела. – Чего сидишь – ручки поджал? Открывай давай!
Колян освободился от кресла, встал и, со страхом глядя на пушку, подобрался к столу. Водочная пробка, словно издеваясь, долго виляла скользким хвостиком. Наконец поддалась.
– За что пьём? – спросил Колян с таким отчаянием, что фраза обрела несколько неожиданный смысл.
Действительно: за что? В чём провинились, Господи?
Витюлёк с готовностью поднял гранёную стопку и выпрямился во весь свой незначительный рост. Лихо отставил локоток. Стопка в его изящной ручонке казалась стаканом.
– Это символично – пушка в форточке, – объявил он в припадке вдохновения. – Это веление времени. Время велело: в каждую форточку по пушке! Часто приходится слышать: а вот в нашей форточке пушки нету… Какая слепота! Она там есть, господа, она там есть! Даже если мы в данный момент её не видим, она присутствует в наших форточках незримо… Я знаю, многие возмутятся. Они пойдут на улицы, они будут требовать: «Уберите пушку из нашей форточки!» Но, господа… – Лицо Витюлька омылось ласковой улыбкой. – К ней можно и привыкнуть… Вглядитесь в неё, господа! По-своему, по-артиллерийски, она даже красива…
– А… проверить?.. – Колян затрепетал.
Витюлёк прервал тост и, запрокинув бородёнку, вперил взор в дульный тормоз.
– Присутствует ли данная пушка в данной форточке как физическое тело?.. – озадаченно переспросил он. – Это непросто. Это далеко не просто, господа… На втором этаже мы могли бы прибегнуть к логике, поскольку до форточки второго этажа не всякая пушка достанет… Можно ещё, конечно, эмпирически, то есть на ощупь… Но, во-первых, это надо вставать на цыпочки… А во-вторых, где гарантии, что она не померещится нам и на ощупь тоже? – Витюлёк уронил и тут же вскинул голову. Получилось задумчиво и красиво. – И всё же способ есть! – радостно возгласил он. – Выпить, господа! Мы слишком резко бросаем пить. Мы не щадим организм, и на грубое насилие он отвечает галлюцинациями. Поэтому как только померещилось – надо ещё по чуть-чуть. Господа! Именно за это я и предлагаю поднять бокалы!
Несколько ошарашенные тостом, все выпили и оглянулись. Пушечный ствол торчал из форточки по-прежнему. Посмотрели вопросительно на Витюлька – и обнаружили, что на столе стоит нетронутая стопка, а сам Витюлёк пропал бесследно. Вот он-то и был, как выяснилось, плодом белой горячки…
* * *
– Зла не хватает, – басила Нинка, немигающе глядя на ополовиненную пол-литру. – Главное, ещё когда вела, ну чуяло моё сердце: не бывает таких мужиков.
Нахмурилась и вздохнула – шумно, как лошадь.
– Нин… – тянул своё Колян. – Ну что ж такое? Пьём-пьём, а она всё не исчезает и не исчезает…
Затрещав стулом, Нинка повернулась и тяжко воззрилась на пушку.
– Тоже мне мужик! – презрительно выговорила она. – Не знаешь, как это делается?
Встала, ухватила прислонённую к стене швабру и шандарахнула ею по дульному тормозу, думая, надо полагать, таким образом развеять видение. Металл отозвался мощно и гулко.
Нинка въезжала в ситуацию.
– А-а?.. – зловеще протянула она. – Ты на танке – в хату? Вот как выну тебя сейчас из бронежилета…
И со шваброй в руках решительной ныряющей походкой устремилась из комнаты. Хлопнула дверь.
Николай Цоколев, растроганно развесив брыли, смотрел на дульный тормоз. В это не верилось, но все проблемы, похоже, решились сами собой. Голос – умолк и больше не упрекал. Пушка вроде бы оказалась настоящей. Витюлёк… Вот Витюлька, честно говоря, было жалко до слёз. Ну, горячка… Мало ли что горячка! Редкой ведь души человек!..
«Эмпирически… – с нежностью вспомнил Колян. – То есть на ощупь…» Он поднялся, доковылял до окна и, рискуя утратить равновесие, встал на цыпочки. Обхватив обеими руками прохладный шершавый металл, запрокинул лицо и скосил глаза в чёрное гулкое жерло.
– Колян… – испуганно прошелестело оттуда. – Слышь, Колян…
– А? – не менее испуганно отозвался Цоколев.
– Рви когти, Колян… Сосчитали тебя, понял?..
Руки сами собой разжались, и Цоколев, рухнув на пятки, едва устоял на ногах. «Сосчитали…» – вновь ужаснувшись, мысленно повторил он и огляделся.
Рвать когти!
Куда?
На улицу, к Нинке…
Стены коридорчика были как намагничены: стоило сделать неверный шаг – и Коляна буквально присасывало к обоям.
– Что? Достукался? – злорадно осведомился из санузла осмелевший в отсутствии хозяйки давешний мужской голос. – Сосчитали голубчика?
Цоколев шарахнулся, отлип от стены и толкнул незапертую дверь. Рискуя жизнью, сверзился с пятиступенчатой лестницы и выпал из подъезда во двор.
Дом был оцеплен бронетехникой. Угрюмые танки и серо-зелёные бородавчатые бронетранспортёры напоминали припавших к земле динозавров. Трудно сказать, из каких глубин генетической памяти всплыл этот образ. Откуда, в самом деле, филологу Цоколеву было знать, как выглядит динозавр в засаде?
Но что самое жуткое – все стволы целились именно в Коляна. Прямой наводкой.
Облился потом, попятился и тут же уразумел, что из-под прицела так не выйдешь. Ринулся вправо. Взвыв, дёрнулись орудийные башни, скрипнули турели крупнокалиберных пулемётов – и Цоколев снова оказался на мушке.
«Сейчас шарахнут… – безвольно обмякнув, подумал он. – Нина, где ты?..»
Нинки нигде видно не было. Неужели… Колян осмотрелся, страшась углядеть где-нибудь неподалёку свежую воронку, обломки швабры
