Марс, 1939 - Василий Павлович Щепетнёв

Он прибавил, исчерпывая себя до конца. Ни хлеставшие по телу ветки, ни шум собственного дыхания не могли заглушить то, что он услышал, подбегая к базе, – короткий женский крик.

Опоздал.

Перемахнув через ограду, он несся вдоль песчаной дорожки, на бегу вставляя в автомат новый магазин, загодя рассчитывая, как лучше оттолкнуться, чтобы не врезаться в две неуклюжие фигурки перед собой – это Никита с Леонидом спешили, как могли, то есть плохо, непоправимо медленно, но, пролетая мимо них, он твердо знал, что и сам опоздал безнадежно.

00:35

– Я не знала, что это он, – оторвалась от платка Алла, – спала, и вдруг кто-то вломился, набросился. И я ударила, он лез и лез, а я била и била… – Она снова зарыдала.

Муратов лежал у кровати навзничь, клиновидные раны на лбу были страшны лишь на вид, а главная, смертельная, у виска, сухая и почти бескровная, казалась безобидным ночным мотыльком.

Туристский топорик. Тупой, даже краска не облезла. Петров прикрыл половиной газеты его, другой – лицо Муратова.

– Идем отсюда. – Он протянул Алле ее халатик.

– Хорошо. – Она спрятала платок и, не глядя под ноги, обошла распростертое тело.

На столике у выхода – опрокинутая чайная коробочка. Веселый розовый пейзаж, летящие иероглифы. Чаинки высыпались на бумажную скатерть.

Алла взяла коробочку в руки.

– Зина где-то достала… – И, прижав к груди, выбежала наружу. Остальные молча последовали за ней.

– Куда пойдем? – Никита спрашивал едва не враждебно.

– Кто куда. – Петров сел на скамеечку. Ну вас всех.

– В библиотеку, – решил Никита. – Алла, вы с нами?

– Посижу… – Она примостилась рядышком.

– Как знаешь. – Никита с Леонидом двинули к стекляшке. Там, наверное, еще бутылочка есть у начальничка в заначке…

– Хотите чаю? С пряниками, мягкими, не сидеть же так до утра.

– Хочу.

Ноги протестовали, просили покоя. Ничего, не купленные.

– Пришли. – Петров распахнул дверь. – Милости прошу, располагайтесь.

Свеча, вставленная в горлышко бутылки, смотрелась этаким светочем. Так и живем. Петров вытащил таблетки сухого спирта, положил на подставку. Желтенький язычок лизал дно стеклянного джезвея, видно было, как потянулись цепочкою вверх пузырьки.

– А я… Я чай взяла. – Алла положила коробочку на стол. – Он какой-то особенный, редкий. Давайте заварим.

– Пожалуйста.

– Я холодный люблю. С детства привыкла.

– Ничего, остынет. Вам сахару сколько? – Он достал железнодорожный «Цукор».

– Я, наверное, дура. Ничего не понимаю. Кто вы? И вообще… Муратов сошел с ума?

– Вам действительно интересно? Времени, впрочем, довольно. – Он положил в стакан кусочек сахара.

01:00

– Жила-была принцесса, – (от сахарного кубика потянулись прозрачные струи), – и однажды она вышла замуж. Отец, могучий и богатый, подарил ей среди прочего два рубина, прозванные «Слезами Амона», не очень большие, по царским меркам, конечно, но красивые и исключительно редкие, других таких не было в мире. Порой они светились в полной тьме, и легенды говорили, что они могут указать путь из царства мертвых. Это начало сказки. А ближе к концу – жила-была бабка Чека, долго жила, да видит – помирать пора скоро. А детей, внуков и племянников расплодилось у нее – видимо-невидимо. Наследство каждый к себе тянет, разорвут. Решила бабка их сдружить и создала большую-пребольшую компьютерную базу данных, пусть поближе друг дружку узнают. Внуки понапихали в нее всякий хлам, старые рассекреченные дела, которым в обед сорок лет, и стали ждать, когда назад золото полезет. – Петров отдернул руку от стакана. – Никак не остынет. Жаль, подстаканников нет. Так вот, я служу в лаборатории некробиологических структур, которая по мере сил приглядывает за всякими неприятными и странными делишками. Этой весной наконец новая информационная система заработала. База данных получилась – о-го-го. В ней нашлось место и факту смерти некоего фон Везера, египтолога-оккультиста, владельца одного из рубинов. Меня камушки эти давно интересуют, начал дальше копаться. Камни из египетского похода привез Наполеон, разграбив что-то в долине Фараонов, а потом, после победы, французы подарили их Александру Победителю. Потом они отошли к принцессе Ольденбургской и пропали при разграблении усадьбы в семнадцатом году. В тридцать втором году один из камней был изъят у крестьянина Ситника Ивана Филимоновича при попытке сбыта через торгсин, а второй, по признанию оного крестьянина, достался при дележе награбленного его земляку Плиеву Петру Владимировичу.

Плиев был осужден тремя годами раньше за убийство зубного врача. Трижды пытался бежать, неудачно, и был освобожден лишь летом пятьдесят третьего, после чего из документов исчез – паспорта не получал, среди прописанных на территории СССР не значился. Проживали и Ситник и Плиев в деревне Маклок, жители которой были расселены после войны в связи с предполагавшимся затоплением местности при создании водохранилища на реке Дон. Правда, водохранилище до деревни не добралось, проект изменили, но возвращать людей обратно не стали. В деревне Маклок второй год работает экспедиция кафедры краеведения под руководством доцента Одинга Вадима Сергеевича.

Помогал мне работать с базой данных системный оператор – система в процессе отладки, то и дело виснет. На следующий день после поиска оператор этот погиб. Выпал с девятого этажа, с балкона собственной квартиры. Я решил сам присмотреться, взял путевку на университетскую базу отдыха «Веневитинов кордон» и приехал.

Что, помимо меня, интересуются краеведами, стало ясно сразу. Один за другим умирают люди, после смерти аспиранта я понял, что интерес этот особенный. Рогова убил ликантроп…

– Кто?

– Оборотень. Человек, воображающий себя волком или иным зверем и в таком состоянии способный мобилизовать все скрытые силы организма. Обычно для этого применяются наркотики или ритуалы самогипноза. Или то и другое вместе. Мальчик, что обнаружил тело доцента, нашел и нож посреди пня. Я осмотрел место. Там действительно оказался каббалистический знак «мутабор». Оборотень должен вонзить в пень нож, прыгнуть с кувырком – тогда он «превращен». Для непосвященного нелепица, но ликантроп верит и в вере обретает силы. Мальчик вытащил нож и спрятал. Теперь оборотень не мог выйти из транса – или думал, что не мог, что одно и то же. Следовательно, среди нас был человек, считавший себя волком, притворявшимся человеком. Такая сложная конструкция получилась. Бывает, знаете ли. Известен прецедент с шефом жандармов графом Орловым. Оборотничеством у нас давно интересуются, давно…

Оборотнями занимаются наши родственнички по бабкиной линии. Знаете, один такой ликантроп может держать в страхе целый город или область. Иногда это очень удобно для определенного рода целей. Возможно, подумал я, родственнички и послали сюда своего агента-оборотня на поиски рубина, и тот делает свое дело максимально эффективным образом. Эффективным – в понимании ликантропа – с трупами и кровью. Осматривая место превращения, я