Тропой человека - Ник Ричмонд
– Собой? Или таким, каким вы меня запрограммировали?
– Если бы всё могло решиться так просто… – с неким подобием досады ответил голос. – Нет. Поверь, ты получишь свободу… неведомую ни одному из нас.
– Что я должен буду сделать?
– Секретарь призовёт тебя, получив кристалл. Он задаст тебе свои вопросы, необходимые для принятия решения. Без этого Цитадель не откроет доступ.
– Но ведь буквально каждый из детей мира за последние четверть века может меня заменить…
– Да. Но, по имеющимся данным, вероятность твоего успеха на 0,54% выше, чем у второго кандидата в списке. Так ты был выбран во младенчестве. Всё время, пока ты рос, росли и корреляции твоих показателей с нужными. И будь хоть тысячная доля процента разницы – идти должен именно ты. Потому что у человечества нет права на ошибку.
– Как я могу не ошибиться, если даже не знаю, что мне нужно сделать?
– У тебя уже есть все необходимые ответы.
– Осталось лишь узнать вопрос… – пробормотал Верон.
– Вы получите координаты.
– Откуда ты знаешь, что всем из нас можно доверять? – спросил Глик.
– Случайных людей среди вас нет.
Все присутствующие переглянулись между собой, и голос вновь произнёс:
– Прошу вас подтвердить готовность явиться в указанную точку.
– Я готов! – подняв ладонь, рапортовал Ракеш. – И может наконец мой долг будет исполнен.
Кроме него, все остальные не торопились принимать решение.
– Капитан! – сказал тогда он. – Я уверен, что Вы глубоко внутри оплакиваете своих солдат. Как все мы оплакиваем свою беззаботную прошлую жизнь. Но, милостью всех причастных, там, внизу – ваш новый набор рекрутов… И без Вас они обречены.
– Я только что обрёк набор во много раз сильнее этого.
– Это не так страшно для них, как остаться вовсе без заботы, пусть и небезупречной.
Глик промолчал.
– …А вашим павшим – без отмщения.
Подняв на него пристальный взгляд и, казалось, скрежеща зубами, капитан глубоко вздохнул и наконец ответил:
– Что ж… Именем всех моих ребят, кто не вылез из того болота, скажу: я не хочу подыхать здесь… хочу в другом месте.
Космотехник удовлетворённо и благодарно кивнул.
– Как человек, рядом с которым постоянно умирает кто-то или все, говорю вам: я с вами, – вкрадчиво произнесла Вэй Лай.
И тогда все уставились на Верона, от которого ожидали последнего слова, но он лишь растерянно и хмуро смотрел себе под ноги. Помолчав какое-то время, он произнёс:
– Нет ничего глупее, чем пытаться вернуть прошлое…
Ракеш раздражённым тоном протараторил:
– Мне давно надоело тебя уговаривать. Я близок как никогда к своей цели и пойду до конца, с тобой или без тебя. Лишь по одной причине я с тобой вожусь – Секретарь назвал твоё имя… Так что я обязан ещё один раз спросить: с нами ты или нет?
Ответ неожиданно последовал с другой стороны – из проёма беззвучно открывшейся входной гермодвери:
– Я с вами, – негромко, но уверенно сказала вошедшая Хейзи.
Глава 13
Грязь и песок по всему полу заставляли внимательно выбирать место для каждого нового шага. В полной тишине хруст мельчайших песчинок разносился по всему залу. Входная дверь, конечно, оказалась закрыта, но откуда-то в помещение всё же попадали звуки просыпавшегося помаленьку леса. Вскоре стало ясно, что они доносились из приоткрытого бокового окошка в кабине передвижной станции, которое хоть и было совсем небольшим, но зато удобно располагалось прямо над ровной широкой поверхностью панели приборов, поэтому пролезть через него не составило никакого труда. Впрочем, оно оказалось довольно высоко от земли, что могло поставить под угрозу всё мероприятие – спасло только то, что вездеход остановили в достаточно тесном молодом бору (возможно, и ставшем причиной остановки), и одна из высоких шелуховатых сосен оказалась совсем рядом. Один выверенный прыжок на смолистый ствол, аккуратный спуск – и вот уже аромат пряного разнотравья наполнил собой маленькие лёгкие, а пьянящий кислород пропитал кровь и заставил встряхнуть головой, чтобы отделаться от дурманящей пелены, на миг плавно поведшей тело куда-то в сторону. Прохлада раннего утра помогла собрать сознание в кучку, и вот уже влажная от росы высокая трава привычно защекотала живот, прорезаясь через плотную шерсть.
Дора неспешно поднялась на корнистый пригорок, ступая по мягкому ковру годами осыпавшейся здесь хвои. Она приподнялась, опёршись обеими лапами на одно из высоко растущих деревьев, и огляделась вокруг, а затем выпустила когти и поточила их об ствол, отдирая от него куски иссохшей коры. Невдалеке послышался пересвист и щебетание иволги. Оглядев ближайшие кроны, кошка направилась дальше, лениво озираясь по сторонам. Одна из низко висящих веток коснулась мохнатой кошачьей головы, и Дора прильнула к ней, обтёршись об неё всем телом до самого кончика хвоста.
Первые лучи рассвета коснулись верхушек деревьев и заиграли тут и там бликами в каплях воды. Кошка внимательно принюхалась, подняв нос, и с опаской повела ушами, заметив крупный и глубокий след во влажной грязи на дне небольшого оврага, но затем она увидела и другие, вереница которых сворачивала в противоположную от лагеря сторону. Обойдя их стороной, Дора перешла овраг, не обратив никакого внимания на торчавшую прямо из толщи грязи металлическую ладонь, выполненную по образу человеческой, будто тянувшуюся изо всех сил в надежде ухватиться за какую-нибудь ветку.
Поднявшись на очередной земляной бруствер, кошка посмотрела по сторонам, стараясь уловить малейшее движение, а затем, ничего не заметив, оглядела свои лапы, вымазанные чёрным илом, и только начала вылизывать одну – как её внезапно смело ударом невероятной силы, и всё вокруг потемнело. Нет, она была в сознании: просто вокруг осталась лишь темнота, а ещё немыслимая боль, которая сдавила всё кошачье тело и продолжала нарастать. Это происходило накатами, постепенно – каждый новый импульс был сильнее и безжалостнее предыдущего, и уже кости заныли от напряжения, угрожая вот-вот сдаться под нещадным напором, готовым раздробить их на мелкие кусочки. Через несколько мгновений глаза Доры чуть привыкли к сумраку, и она начала что-то различать: это были сначала лишь очертания, плавно изогнутые контуры; затем они обрели подобие цвета (тьма превращала светло-серый в тёмный и почти неразличимый). Наконец она увидела, как что-то мягкое прямо перед ней пульсирует и сокращается, затягивая её внутрь себя.
Более острая, резкая боль пронзила её шкуру сверху и снизу где-то в основании головы. Но в этот момент Дора сумела приоткрыть свою небольшую пасть, затем ещё раз и ещё. Она вдохнула немного воздуха. Наконец она смогла слегка ущипнуть своими клыками находившийся прямо перед ними кусок мягкой плоти, и вся пленившая её смертоносная
