Код Заражения - Игорь Подус
Странно осознавать, что теперь я и сам неплохо вижу в темноте без всяких приборов. А ещё страннее чувствовать приближение людей. Интересно, надолго ли у меня такие экстраординарные способности, или это кратковременное побочное действие после победы организма над очередным штаммом вируса?
В посёлке часто шептались о странных способностях, проявившихся у некоторых переболевших. Зареченские умники просили докладывать о выявленных аномалиях. Но комендант Максимыч с майором Карповым знали – это чревато последствиями.
Говорят, до нашего с Машей появления в посёлке жила старенькая бабка, которая безошибочно предсказывала погоду и чуяла приближавшихся мутантов. Не знаю, что там за мутное дело получилось, но после того, как зареченские её забрали на медосмотр, Максимычу начал являться её призрак. Комендант божился, что видит её по ночам, но всё списывал на побочный эффект от действия зеленоватого пойла, которое гнал его самогонный аппарат из весьма подозрительной браги, рецепт которой он никому не раскрывал.
Да и наш поселковый радист тоже постоянно что-то мутил. Говорили, он чуял заранее, когда его должны вызвать, и всегда загодя включал рацию.
Мой приёмный Ванюшка тоже одарённый. Не знаю, как он это делает, но после того как мальчик поводит своими загребущими ручонками возле раны, она начинает быстрее заживать. Разумеется, нам с Машей приходится это от всех скрывать. Ибо если кто-то узнает, что он особенный, это может спровоцировать некоторых попытаться его отнять.
В голове всплыл образ сестры – она тоже была особенной и многое чувствовала. От воспоминаний о ней кулаки непроизвольно сжались до хруста.
Размышляя о своём, я внезапно почувствовал приближение людей. Юркнув за груду кирпичей, затаился. Наблюдать за улицей продолжил через заранее установленный осколок зеркала.
Патруль из четырёх бойцов пришлых, практически бесшумно вынырнул из подземного паркинга и двинулся вдоль стены. Военные тщательно обшаривали разросшиеся кусты и осматривали с помощью тепловизорных монокуляров остовы сгоревших машин.
Когда они прошли мимо, я выглянул из укрытия и оценил их амуницию и оружие. На всех четверых одинаковый чёрный камуфляж и одинаковая броня, очень напоминающая латы полицейских, разгоняющих митинги.
Головы защищали шлема, отдалённо напоминающие мотоциклетный, закрытого типа. Глухие забрала, скрывали лица. Рядом с короткими антеннами виднелись индивидуальные номера бойцов. Дополняли картину гофрированные трубки по бокам, ведущие к водяному фильтру на затылке. Именно оттуда доносилось бульканье, похожее на звук бурлящего кальяна.
Оружие – это отдельная песня. Всё самое современное, тюнингованное по полной программе. На всех автоматах и пистолетах – банки глушителей. А по забитым магазинами разгрузкам сразу видно, что недостатка в боеприпасах у пришлых нет.
Когда патруль завернул за угол, я заметил, что боец на шестом этаже куда-то ненадолго отлучился и понял – это мой шанс. Выскользнув из окна, рванул к стене здания и с разбега подпрыгнул. Металл скобы обжёг ладонь холодом. Не прошло и десяти секунд, а я уже взобрался на уровень четвёртого этажа, не издав при этом ни малейшего звука.
Заглянув в темнеющий пролом, увидел длинный коридор. Забравшись внутрь, замер и прислушался, практически перестав дышать. Этажом выше раздавались неспешные шаги, а где-то совсем далеко едва улавливался вибрирующий звук работающего генератора. Все двери в коридоре были закрыты, пол обильно засыпан мусором, а на стене висел закрытый пожарный ящик ярко-красного цвета. Странно, но, кроме всех оттенков серого, именно красный был единственным цветом, который я без проблем различал в кромешной тьме.
Сделав пару шагов, я замер. Смутное беспокойство окутало сознание, но безудержное любопытство пересилило, заставив красться дальше.
Правда, уже через секунду меня оглушил звонкий хлопок. Ослепила яркая вспышка. Вбок ударила взрывная волна, впечатав в стену. Что-то громко зашипело, и я почувствовал, как тело обволакивает клокочущая субстанция. Мгновенно затвердевая, она сковала руки и ноги, намертво приклеив меня к шершавой стене.
– Мля! Да что за нах…! – прорычал я, вертя головой.
А через несколько секунд послышался топот и треск выламывающейся двери. Среди застывших на сетчатке глаз ярких пятен появился мечущийся луч фонаря. Кто-то совсем рядом выругался на неизвестном мне языке и отчётливо заговорил на английском:
– Это семнадцатый. На четвёртом сработал заряд паутины. Один попался. Вызываю группу для извлечения объекта. – Голос звучал так, словно шёл через дребезжащий динамик, добавлявший в речь металлические нотки.
Несмотря на акцент, я без труда перевёл сказанное. Спасибо маме, заставлявшей учить английский. Дышать было трудно из-за мгновенно затвердевшей субстанции. Все конечности оказались зажаты, и только левая нога ниже колена немного шевелилась. Белёсые нити налипли на лицо, частично перекрывая обзор.
Через минуту в коридор ворвались несколько бойцов. Один из них, с номером тридцать на шлеме, отодрал затвердевшие нити с моего лица и принялся светить в глаза ослепляюще-ярким фонарём. Инстинктивно зажмурившись, я и тут же получил сильный удар в лоб.
– Открыть глаза! – рявкнул боец на ломаном английском, при этом сжимая мои скулы армированной перчаткой. Подчинившись грубому приказу, я распахнул веки, и в лицо ударил ослепительный прожектор, выжигая на сетчатке, болезненные зайчики.
– Он заражён!
Крик тридцатого, сопровождался прямым ударом кулака в челюсть. Затем лязгнул затвор, и в лоб упёрся ребристый пламегаситель.
– Отставить! – чей-то властный окрик, прозвучал как выстрел и заставил всех замереть. – Не стрелять. Объект приказываю доставить в лабораторию.
Получив приказ, тридцатый злобно выругался на немецком и только потом убрал фонарь. А через мгновение донеслось шипение распыляемой аэрозоля. Едкий, химический смрад обжёг ноздри, заставив судорожно закашляться. Я почувствовал, как липкая субстанция, начала распадаться, медленно освобождая тело.
Через минуту меня смогли отлепить от стены и грубо швырнули на пол. Затем кто-то жёстко придавил шею коленом, и по телу забегали чужие пальцы, безжалостно срывая верхнюю одежду. Затем меня заковали в наручники. Я не сопротивлялся, стараясь подчиняться каждому приказу.
Меня тащили вниз по лестничным пролётам и по коридорам, с задрапированными целлофановой плёнкой стенами. Четверо бойцов, переговариваясь на ходу, обыденно обсуждая судьбу инфицированной добычи. Судя по обрывкам переведённых фраз, будущее меня ждало короткое и беспросветное. Разумеется, я был склонен с ними согласиться и обругал себя последними словами.
В огромном, ярко освещённом зале меня усадили в железное кресло, приковали и облачили в странную сбрую из толстых лямок, густо оплетённых проводами.
В ноздри ударил резкий запах медицинского антисептика. Оглядевшись, я увидел длинный стол с мониторами и жутким набором хирургических инструментов. Рядом на треноге возвышалась цифровая камера, а сбоку мерцало огнями
