Клыки - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич
Келли склонился над светильником и задул фитиль. Комната погрузилась в полумрак, разбавленный серебристо-лунным туманом, но я по-прежнему хорошо видел своего собеседника, а он видел меня — изучал большими темными зрачками. Кровопийцы видели во тьме, как кошки или ящерицы. Вот почему он явился в склеп без факела или лампы.
— Ты укусил меня, когда я еще был человеком. Это началось тогда?
Келли положил на стол длинные смуглые кисти.
— Это позволило тебе остаться в тумане, не соскользнуть за зеленую дверь. Я оставил тебе новую оболочку, а после вскормил ее, как сухой мох. — Он откинулся на спинку стула и злобно глянул на меня. — Твоя благодарность проявляется странным образом, старик. Раньше ты задавал меньше вопросов.
— Тогда я был жив. И испуган.
Келли обнажил дюймовые клыки.
— А теперь? Теперь ты не боишься?
О да, я боялся.
— Ладно, дам тебе время. Но не рассчитывай на мое терпение. А пока слушай.
* * *
После того как моему бывшему компаньону удалось обмануть смерть и выбраться из темницы башни Гудерка в обгорелом трупе, он бежал в Восточнофранкское королевство.
Келли нужны были деньги, много денег, и он добился своей цели. С алхимией и поиском философского камня было покончено: он нашел иную золотую жилу. И превратил ее в ручей.
Патрициат германского общества захватывали главы торговых монополий, чиновники, разжиревшие владельцы мануфактур и цеховые мастера, собственники замков и сеньорий. Рушились цеховые и гильдейские ограничения, на авансцену выходили предприниматели, смело осваивающие новые сферы торговли и производства. Берлинские, нюрнбергские, гамбургские, кельнские и другие купцы инвестировали в металлообработку, кораблестроение, ткачество, книгопечатание и горное дело, преобразовывали, капитализировали. Ширилась торговая сеть, как грибы после дождя росли биржи, банки и ярмарки. Бюргерство плодилось, поспешая за объемами производства. Ветряные мельницы, отливка винтов из латуни, токарные станки, печатные винтовые прессы, водяные помпы, дешевое сукно, чугун и сталь — уже были частью истории, пасынками века шестнадцатого. Впереди ждали новые открытия и изобретения.
Эдвард Келли преуспел в торговле мумиями.
Принадлежащие его компании корабли сходили с верфей Любека и Гамбурга, совершенные в такелажном и парусном оснащении, нацеленные бушпритами на берега Африки.
Рынки Каира предлагали мумии на любой вкус и цвет, расхитители гробниц торговали ими, точно хлебом. Закупками для Келли занимался некий Симон Сандерсон. Сандерсон вывез из Египта в Европу около двух тысяч фунтов древних останков, в том числе разрозненных голов, ног и рук. Трюмы парусников Келли полнились забальзамированными телами людей и животных.
Спрос на мумии был велик. Промышленники кормили древнеегипетскими «витаминами» скот. Коллекционеры размещали высохшие чудища на полках, ладили из них амулеты и сувениры. Но наиболее прожорливыми оказались pharmakeutēs. По их логике, почтенный возраст мумий доказывал их целебность. Вельможи престижно вдыхали ноздрями растертый в пыль прах, который носили с собой повсюду в шелковых кисетах. Живительным порошком злоупотребляли короли и королевы: добавляли в вино, использовали для припарок. Врачи уверяли в чудотворных свойствах древних останков и погребальных покровов, которые «излечивали» от мигрени, простуды, сыпи, нарывов, язв желудка, эпилепсии и даже чумы.
Мода на забальзамированных покойников началась в середине шестнадцатого века, а человеческие тела и до этого не всегда предавали земле или огню: противилась медицина. Так, Елизавета I скрывала рытвины от ветрянки при помощи топленого жира, который получали из тел повешенных преступников. Король Яков I Английский, борясь с артритом, растворял в белом вине толченый человеческий череп. Похожим снадобьем («королевскими каплями») от тысячи недугов врачевался Карл II.
Но Келли удалось вывести торговлю мумифицированными останками на новый уровень. Он заложил прочную основу под свою финансовую стабильность, сделав древнеегипетские трупы ходовым товаром вплоть до начала двадцатого века, когда англичане придумали скармливать мумии паровым машинам. Особенно ценились тела кошек: сгорая, они почти не оставляли золы. Найдите, если получится, старый каталог компании «Merck» — и, возможно, прочтете что-то вроде: «Настоящие мумии из Египта, 1 фунт — 35 марок».
Да, за всем этим в какой-то мере стоял Келли, глава торговой компании, мой хозяин и древний кровопийца.
Но.
Перевозка забальзамированных тел была не только бизнесом. Избранные, самые качественные мумии Келли оставлял себе.
* * *
Келли переплел пальцы, саркастически улыбнулся. Его череп облепливали жиденькие волосы рыжеватого оттенка (не такие, как при жизни, поющие гимн его ирландской крови), несколько локонов падали на сморщенное лицо.
Тело болотной мумии. Такое же, как и у меня.
— Это только начало. Болотные тела — временная мера. Твой пример вдохновил меня. Я нашел идеальные сосуды.
— Какие? — спросил я.
— Мумии. Настоящие мумии. Если все пройдет хорошо, мы еще на шаг приблизимся к бессмертию. Сможем на время забыть о бренности мертвой плоти.
Я жадно впитывал его слова, как когда-то — послания магического шара. Они не казались чем-то химерическим. Я слушал о возможностях своего нового бытия. Голодного и лунного. В каком-то смысле Келли достиг цели алхимии — перерождения одушевленного предмета. Демон Ариэль жонглировал компонентами души, сознания, тела и энергии.
— Египтяне верили, что душа умершего возвращается из царства Осириса к покинутому телу, — с одержимостью в голосе говорил Келли. — Нет тела — нет продолжения. Зеленая дверь захлопывается.
Из-под стола торчали его ноги, тощие, перевитые черными венами. Вампир снял сандалии, водрузив сверху босые ступни со скрюченными пальцами.
— Душа-двойник обитала после смерти в гробнице, иногда перебиралась из мумии в статую-копию. Но это все чушь — меня интересовала только сохранность тела. Труп заворачивали в ткань и закапывали в песок. Тело высыхало, кожа темнела и уплотнялась, внутренности превращались в бесформенные пленки. Что-то похожее происходит и с болотными телами — естественная мумификация. Ты ведь чувствовал, старик, как распрямляется твое нутро?
Я кивнул. Чувствовал. Кричал об этом.
— Затем жрецы взялись за бальзамирование и достигли в нем совершенства.
— Откуда ты это знаешь? Ариэль?
— Не перебивай!
Я потупил взгляд на исцарапанную плоскость стола. Как мальчишка после окрика родителей.
— О, тебе бы понравилось, Джон. Каменным ножом они разрезали мертвую плоть и доставали внутренние органы. Затем главный жрец железным крючком извлекал через ноздри мозг. Все полости промывали вином, тело опускали в соленое озеро. Ждали, пока не отвалятся ногти, доставали, обмывали труп и оставляли на солнце. В череп через нос заливали нагретую смолу. В тело запихивали смоченные в масле бинты, а разрезы скрепляли воском. Потом пеленали. Бинты, парусиновые простыни со смолой и соком акаций. И начиналось загробное веселье. «Ты ушел живым», — вот что они писали на стенах своих склепов.
— И ты хочешь…
— Мне нужны
